Онлайн книга «Волки и волчицы»
|
Всё внезапно смолкло, исчезло. Что-то легло ему на плечо. — Лёша? Он медленно поднялся на локтях и повернул голову. Возле кровати стояла, нагнувшись, Наташа. Она была одета в белую рубашку и джинсы. — Тебе плохо? — Мне кажется, что у меня начинаются приступы белой горячки, — тяжело ворочая языком, проговорил он. — Милый мой, — девушка села возле него и привлекла к себе его взъерошенную голову, — давай-ка ты поедешь со мной. Не нужно тебе оставаться одному. Проводи меня в институт, а затем рванём к Васнецову… Её голос, как всегда, сразу успокоил Алексея. — Господи, что же я буду делать без тебя? — он губами нащупал женскую грудь и поцеловал её сквозь рубашку. — Это ты сейчас кого спрашиваешь? Бога или меня? — серьёзно спросила она. — Мне кажется, что это одно и то же… Ты — мой Бог. Я без тебя пропаду, Наташка… Я совсем сломался… — Говорят, что сорок лет для мужчины — критический возраст, — она ухмыльнулась. — Я только что видел такое… Он задрожал, вспомнив видение. — Понимаешь, я только подумал, что вот бы хорошо, например, увидеть… всякое такое… И сразу увидел… И вот испугался… Знаешь, это как если бы захотеть, чтобы перед тобой появилось привидение, а оно вдруг и впрямь появляется. — Разве ты боишься увидеть что-то необычное? — она заставила Алексея сесть. — Ты же всё время мыслями где-то витаешь. Ты же сам рассказывал мне о других мирах. — То мыслями, а то наяву… Я видел на самом деле… Эти жирные белые слизняки, эти сопли… И это не что-то такое отдельное, это — часть меня! — Что ты хочешь сказать? — Наташа нахмурилась. — Какие слизняки? — Я видел мой прыщ, — Кирсанов ткнул себя пальцем в подбородок. — Там такое!.. Я видел его изнутри, в увеличенном виде! Это отвратительно! Но ведь это я! Это мой организм! Как же мы можем не знать и не чувствовать этого? Как мы можем обманываться? Как можем принимать нашу дутую оболочку за действительных нас? Мы же ничего на самом деле не знаем! — Я не понимаю тебя, — девушка решительно поднялась и отошла от кровати. — Пожалуйста, поднимайся, поедем со мной. Она протянула руку к блестящей коробке проигрывателя и мягко коснулась одной из кнопок, подсвеченных изнутри неоновым светом. Комната налилась густыми звуками симфонической музыки. Наташа слегка убавила звук и поглядела через плечо на Кирсанова. — Пожалуйста, Лёша, иди в душ, — сказала она строго. — Нам надо ехать. Прошу тебя… Когда он вышел из ванной, она спросила: — Ты в порядке? — Я в норме, всё окей, — он открыл шкаф и задумался. — Как ты думаешь, можно просто в свитере? Васнецову полтинник исполняется. Пожалуй, надо всё же как-то более официально. Надену костюм. — Никогда не видела тебя при галстуке, — она не отрывала от него настороженных глаз. — Ты сможешь вести машину? — Наташка, не беспокойся, со мной всё в полном порядке. — А что всё-таки было? — По дороге расскажу. Наверное, поймаем такси, не хочу сегодня за рулём… По дороге Кирсанов пытался рассказать о том, что он почувствовал, стоя перед зеркалом. Девушка слушала внимательно, но мало что поняла. — Это была галлюцинация? — уточнила она. Водитель поглядывал на них иногда в зеркальце. Они сидели на заднем сиденье, девушка положила золотистую голову на плечо мужчине. Кирсанов смотрелся необычайно солидно в тёмно-синем костюме-тройке, на белой крахмальной рубахе сочно выделялся бордовый галстук. — Какая разница, каким словом называть это, — негромко ответил он. — Если оно остаётся невидимым и неосязаемым для других людей, то не является реальностью для них. — Я верю, что ты на самом деле видел что-то, — Наташа пожала ему руку. — Не в том дело, малыш. Ты веришь, но это вовсе не означает, что для тебя в действительности существует то, во что ты веришь. Ты лишь веришь, то есть всего-навсего хочешь, чтобы оно существовало… — он вяло махнул рукой. — А твои слова предназначены для того, чтобы успокоить меня… Да и себя, пожалуй, тоже. — Лёша, милый, любимый, ты забыл о моём детстве. — Ты сейчас про что? — Про мои рассказы, которые я начинала словами: «когда я жила раньше». Помнишь? — она с ожиданием заглянула ему в глаза. — Теперь вспомнил, — кивнул он. — Но к чему ты об этом? Какое это имеет отношение к нашему разговору? — Прямое. Я тоже кое-что чувствую, вижу, но не умею понять этого. — Ты имеешь в виду переселение душ? — Да. — Видишь ли, Наташ, мы не можем говорить об этом наверняка. У нас нет доказательств… Полагаю, что нам просто очень хочется того, что принято называть вечной жизнью. Не хочется уйти в никуда. Не хочется исчезнуть… Наверное, поэтому мы цепляемся за всякие теории. — Ты сейчас нечестен, — голос девушки прозвучал очень серьёзно, в нём слышался упрёк. — Разве? — Ты хочешь, чтобы я опровергла твои слова. Надеешься, что я найду аргументы и опровергну твои сомнения. Алексей смутился. В глубине души он хотел именно этого. — Но я слабее тебя, Алёша, — с грустью прошептала девушка. — Я слабее и моложе тебя. Я не способна убедить тебя ни в чём. Разве только в моей любви. — Извини. Ты права. Я не должен так разговаривать. Но пойми, что мне иногда так сильно нужна помощь! Они замолчали и некоторое время сидели молча, вслушиваясь в шум дороги, скользившей под колёсами автомобиля. — Тебе случалось видеть когда-нибудь один и тот же сон? — снова заговорила Наташа. — Да. Мне всё время снился Рим. Я фильм-то взялся снимать из-за моих снов… А что? — Я иногда вижу повторяющийся сон. — Какой? О чём он? — Не помню, — засмеялась девушка, — совсем не помню, о чём он. Но я сразу узнаю его. Вижу улицу и понимаю, что я там уже была. И знаю, что я увижу за поворотом. И знаю, что произойдёт через минуту… — Говоришь, что не помнишь, а сама про улицу… Что за улица? Наташа растерянно поглядела вокруг себя, будто в машине могло быть какое-то напоминание о её странном сне. — Узенькая улица… Грязная… Черепичные крыши на домах… Средневековье, может быть… Я вхожу в большой дом, нет, даже не в дом… Это настоящий замок… Поднимаюсь по лестнице, на стенах висят гобелены… Но я — вовсе не я. — То есть? — Я не женщина. Я точно знаю, что я мальчик лет тринадцати… — И это называется «ничего не помню»! — в глазах Кирсанова появился азартный блеск. — Что ещё? |