Книга Римский Лабиринт, страница 84 – Олег Жиганков

— Я Пьетро из Мурроне, — представился он. — Человек Божий, странник и отшельник, а иду я увидеть святого папу римского и благословиться от него.

— Благословиться от папы? — снова рассмеялся верзила. — Для этого тебе понадобится много денег, приятель.

Затем он посерьёзнел и посмотрел на Пьетро внимательнее, пытаясь сфокусировать свои мутные глаза. Даже через дымку похмелья ему было видно в Пьетро что-то необычное — непривычное его намётанному взгляду. Он снова полез за пояс, достал монетку и протянул её Пьетро.

— Держи свою монету, — сказал он. — И впредь будь осторожен — в Риме все будут пытаться тебя ограбить.

Пьетро взял монету.

— Могу я зайти и помолиться в часовню? — спросил Пьетро. На душе его было тяжело. Не таким виделся ему приход в Рим.

Верзила-монах покачал головой.

— Ты что же, и правда пытаешься быть человеком Божьим, братец Пьетро из Мурроне? Это ты у себя в пещере человек Божий, а здесь, в Риме, ты без лукавого не обойдёшься — пропадёшь.

— А Бог? А Бог?!

Эти слова были сказаны Пьетро с такой пылкостью, с такой решимостью и верой, что вокруг воцарилась тишина. Нищие перестали перебраниваться и с удивлением смотрели на Пьетро.

— Ладно, ступай себе, Пьетро, человек Божий, — примирительно сказал верзила, нарушая тишину. — Ты скоро сам всё поймёшь. А в часовне этой, как ты её называешь, ты не помолишься — это дом местного булочника.

Нищие опять подобострастно засмеялись. Пьетро поклонился им и зашагал к калитке. Прежде чем пройти в неё, он помолился, обернулся назад.

— Господь да вознаградит тебя за твою доброту, — сказал он большому монаху.

С этим он повернулся и ступил на землю Вечного города. Он не слышал, как уже за его спиной, обернувшись к нищим, верзила произнёс:

— Похоже, в Рим пожаловал ещё один святой.

— Не сносить ему здесь долго своей головы, — бросил в ответ кто-то из нищих, и несколько голосов подленько рассмеялись.

К разочарованию Пьетро, Рим слишком сильно походил на Изернию, где жили его братья и сёстры. Такие же узенькие улочки, только ещё более грязные и вонючие, такие же однообразные унылые дома кубической формы. Пьетро уже не мог напрямую следовать акведуку, потому что тот проходил над домами и над улицами. Он пробирался через настоящий лабиринт тёмных улочек, проходов между двух- и трёхэтажными зданиями. Несколько раз он с трудом избежал участи быть облитым вылитыми с верхних этажей помоями — в этот час женщины начинали свои домашние дела.

Пьетро с трудом мог дышать тем зловонием — запахом разложения животной плоти и запахом человеческих фекалий, — которым тут, казалось, всё было пропитано. Один раз в темноте Пьетро наступил на спящую на земле свинью, и та с визгом вскочила и убежала, а откуда-то из окон на него закричали, что если он не оставит свинью в покое, то его самого прирежут вместо свиньи. В другом месте он споткнулся о спящего прямо на улице пьяницу, который тоже стал что-то кричать, угрожая Пьетро. Внутри у Пьетро всё похолодело, и он поспешил прочь.

По счастью, в скором времени он выбрался из трущоб и снова смог нормально дышать. Пьетро прошёл квартал красивых богатых домов, каких раньше никогда не видел. Но здесь, среди этих великолепных особняков, Пьетро, к своему удивлению, увидел и такие, на фронтонах которых были вывешены большие рисунки, безошибочно указывающие на назначение зданий. На картинках были мужчины с женщинами, а также мужчины с мужчинами, занимающиеся срамом. Рисунки были призваны завлечь в знаменитые римские бордели, о которых Пьетро слышал, но в существование которых не верил.

Но вскоре постройки закончились и начались обработанные поля, напомнившие ему те, что были в его первом и последнем монастыре. Такое же богатое разнообразие культур, такие же ухоженные и хорошо орошаемые водою из акведука грядки.

Поклонившись одному из крестьян, работавших на поле, Пьетро спросил:

— Чьи эти замечательные поля?

— А разве ты не знаешь? — удивлённо ответил крестьянин. — Того, кто живёт вон в том дворце.

Крестьянин показал в сторону огромного здания, высившегося на вершине далёкого холма — Пьетро его до сих пор не замечал. Но тут он догадался: здание таких размеров могло быть только Латеранским собором — домом папы!

Пьетро поблагодарил доброго человека и зашагал дальше. Крестьянин ещё долго смотрел ему вслед — до вечера ему некуда было спешить.

Пьетро мог воочию видеть те дома и постройки, о которых он так много слышал от проходящих паломников. Лучи раннего утреннего солнца ярко отражались в золотых, бронзовых и медных крышах красивых зданий на холме. Величественный Латеранский собор заполнял собою большую часть панорамы холма.

Это были те самые здания, которые император Константин передал в наследие папе Сильвестру вместе с документом, где назначал папу царём всех земных царей, именуя его викарием Сына Божия — Vicarius Filii Dei. Как ни велика была честь императоров и королей, честь пап была несравненно выше. И этой чести они никому не собирались уступать.

Пьетро заспешил навстречу своей судьбе. Но прежде чем он успел приблизиться к собору, его внимание привлёк высокий обелиск, стоящий посреди площади. Пьетро никогда не видел таких необычных вещей, о назначении которых он не мог и догадываться. Подойдя ближе, он увидел, что грани обелиска покрыты таинственными надписями.

«Должно быть, — подумал Пьетро, — это отрывки из Священных книг на том языке, на котором их произнёс Бог!»

Оглянувшись вокруг, Пьетро заметил небольшую восьмиугольную часовню. Его сердце забилось чаще. Он слышал о ней раньше — это была крещальная часовня, которую Константин построил для римских христиан и в которой сам крещён был за неделю до своей смерти.

«Какое святое место!» — с содроганием думал Пьетро, приближаясь к величественному входу в здание, украшенному множеством мраморных колонн. Он вспомнил, что в этом самом здании папе Григорию Великому открылись чудные небесные звуки хорала canto fermo, который впоследствии назовут его именем.

Пьетро потянул на себя тяжёлую металлическую дверь и ступил на порог величественного здания. Никогда ещё не видел он такой красоты. Стены часовни были украшены узорами, выложенными из разноцветного мрамора, по углам плелись ярко-синие мозаичные лозы винограда, отовсюду блестело золото и серебро. Пьетро поднял голову и посмотрел в высокий купол. Латинскими буквами там были выведены слова, смысл которых умилил Пьетро. «Это фонтан жизни, служащий для очищения грехов мира и берущий начало у ран Христа».

«И ранами Его мы исцелились», — вспомнились Пьетро слова Писания.

В центре часовни располагался огромный баптистерий — бассейн для крещения, обнесённый невысокой мраморной загородкой, соединяющей восемь мраморных колонн. Пьетро двинулся к нему, чтобы напиться из него воды — той самой, которую приносил сюда акведук. Ступив босыми ногами на узорчатый мраморный пол, Пьетро вместо ожидаемого холода почувствовал тепло. Он не поверил и пощупал мрамор руками — пол и впрямь был тёплым. Подивившись этому чуду, Пьетро хотел уже двинуться дальше, но в этот момент его внимание привлёк звук, доносящийся, как ему казалось, из самого баптистерия. Пьетро прислушался. Оттуда доносились женский смех, хихиканье, всплески. Пьетро охнул от удивления.