Книга Любопытство наказуемо, страница 59 – Энн Грэнджер

— Хозяйки в гостиной, сэр. Они будут очень рады вас видеть. Если бы мы знали, что вы приедете, кухарка приготовила бы что-нибудь особенное к обеду. Позвольте вашу трость, сэр.

— Как они? — спросил Роуч негромко, но настойчиво, одергивая лацканы сюртука с видом человека, которому предстоит серьезное испытание.

— Держатся очень хорошо, сэр, но всем нам пришлось нелегко. Полицейские еще здесь, и пусть даже без них не обойтись, лучше от них не стало.

— Да, да, — пробормотал Роуч. — Но больше никаких происшествий не было?

Они переглянулись, мне показалось, как соучастники.

— Нет, сэр, — чуть громче ответила Уильямс. — Не о чем беспокоиться.

Роуч буркнул: «Хорошо…» — но, видимо, не до конца поверил ей.

Едва ли он с нетерпением ждал встречи с сестрами, да и его внезапный приезд, естественно, породил вопросы. Он не приехал сюда, узнав о гибели Бреннана в парке «Прибрежного». Мне было известно, что он тогда написал сестрам письмо. Я еще гадала, каким он воспользовался предлогом, чем объяснил свое отсутствие в тяжелую минуту. Я была уверена, что сегодня его не ждали; в противном случае были бы заметны какие-то признаки. Хозяйки наверняка сообщили бы Уильямс о приезде брата. Ему готовили бы комнату; обсуждали сегодняшнее меню; горничные прибирались бы с особым рвением. И я бы непременно заметила приметы нетерпения со стороны его сестер даже в случае, если они, по каким-то своим причинам, не пожелали сообщать племяннице о его скором приезде. Что же такое случилось? Почему он вдруг, никого не предупредив, примчался сюда из Лондона? И как же Лефевр? Знал ли он, что Роуч едет сюда?

На последний вопрос я вскоре получила ответ. В тот же миг дверь в малую гостиную открылась, и оттуда вышел сам доктор. Он устроил в этой заброшенной комнате нечто вроде своего личного кабинета: читал газеты, писал письма и, как я подозревала, отдыхал от женского общества.

— Чарлз! — воскликнул он; я сразу поняла, что он так же удивлен, как и все мы. — Боже правый! Откуда ты появился?

— Дорогой мой, — ответил Роуч, пожимая другу руку, — произошло нечто ужасное, поистине ужасное. А сейчас все еще хуже.

Миссис Уильямс, не уходившая из холла, робко осведомилась:

— Сэр, мне объявить о вашем приезде?

— Нет, нет, погодите немного… — Роуч поднял руку, давая знак подождать. — Мариус, если не возражаете, я бы хотел вначале переговорить с вами.

— Да-да, конечно, пойдемте сюда. — Лефевр указал на малую гостиную, откуда только что вышел.

— Уильямс, дайте нам десять минут. Потом можете сказать сестрам, что я приехал, — распорядился Роуч.

Джентльмены вошли в гостиную; миссис Уильямс осталась в холле с самым несчастным видом.

Мы с Люси по-прежнему стояли на площадке верхнего этажа, как двое детей, которые тайком ускользнули из детской, чтобы посмотреть на гостей. Я выпрямилась и потянула ее прочь. Она сопротивлялась, но я прошептала:

— Нехорошо, если нас здесь застанут и поймут, что мы подслушивали!

Мы стояли тихо и ждали, пока экономка не ушла на кухню. Ей нужно было отдать распоряжение кухарке.

— О чем там говорят дядя и этот доктор? Ах, как хочется узнать! Отсюда, сверху, ничего не слышно! — капризно сказала Люси. — Может, мне спуститься и встать за дверью? Вот бы услышать, о чем они говорят! Мужские голоса я очень хорошо разбираю! — Ее лицо загорелось воодушевлением.

Я понимала, что побуждало Люси постоянно подслушивать, но не могла позволить ей так рисковать. Правда, мне и самой любопытно было узнать, в чем дело.

— Ничего страшного, Люси, рано или поздно мы тоже все узнаем. Разумеется, спускаться вниз вам сейчас не стоит. Что, если кто-то из них выйдет из гостиной и увидит, что вы стоите, прижавшись ухом к двери?

Люси огорчилась из-за того, что ей не дали продемонстрировать шпионские навыки, но покорилась. Мы, не сговариваясь, направились ко мне в комнату. Люси начала подскакивать на месте от возбуждения и нервно заламывать руки. Я попросила ее успокоиться, но она выпалила:

— Как я могу быть спокойной? Чего он хочет? Зачем ему понадобилось совещаться с глазу на глаз с этим ужасным доктором? Насчет меня, я знаю. Дядя Чарлз приехал, чтобы узнать мнение доктора Лефевра о моем состоянии!

Она бросилась ко мне и схватила меня за руку:

— Ах, Лиззи, что ему скажет доктор?

Я попыталась ее урезонить:

— Люси, мы ведь пока не знаем, зачем приехал ваш дядя. Скорее всего, он хочет выяснить, каких успехов добились инспектор Росс и сержант. И совершенно естественно, что он хочет вначале побеседовать с Лефевром. Очевидно, он боится лишний раз тревожить ваших теток…

— Доктор наверняка запомнил, что я бросалась в него камнями! — злорадно произнесла Люси, пропустив мои слова мимо ушей. — Но крысолова я не убивала! Зачем мне закалывать кого-то ножом?

Не в силах противиться искушению, я спросила как можно холоднее:

— Люси, а разве вы никогда не бросались на людей? Я не хочу сказать, что вы закалывали кого-то ножом до смерти. Но, может быть, вы воспользовались другим орудием, чтобы… сделать другому больно?

Люси вскинула голову; ее голубые глаза метали молнии.

— А, значит, вам уже доложили! Когда я училась в пансионе, да? Странно, что тетки поделились с вами такой подробностью моей биографии. Когда это случилось, их гораздо больше волновало доброе имя Роучей!

— Ваши тетушки ничего мне не говорили, — ответила я. — Наверное, нет ничего плохого, если я открою, что узнала обо всем от Хиггинс.

— От Хиггинс? — удивленно переспросила Люси. Она замерла, немного подумала и пожала плечами. — Хотя… да, она на такое способна. Она никогда меня не любила.

— Вначале я ей не поверила, — сказала я. — Не могла представить, чтобы вы по доброй воле кого-то ранили, сделали кому-то больно. Зачем?

— Мне было одиннадцать лет! — Люси снова топнула ногой. — А та девчонка меня дразнила. Ее звали Шарлотта Портер; противная дура. Она обожала навлекать неприятности на других; обычно она приставала к девочкам до тех пор, пока ей не отвечали. Потом она выставляла себя пострадавшей и такую изображала кротость — воды не замутит! Или выбирала какую-нибудь легковерную девочку и подбивала ее на какую-нибудь шалость. Когда дело открывалось, самой Шарлотты никогда не было рядом. Я ее терпеть не могла; никто ее не любил. Но она вечно подлизывалась к классной даме. Как она сюсюкала и заискивала перед ней! А в тот раз я просто не выдержала. Она постоянно дергала мою вышивку, и у меня получались кривые стежки. Я хотела только отпугнуть ее, взяла в руки иглу… и как-то нечаянно воткнула ей в плечо. — Люси улыбнулась. — Шарлотта визжала, как поросенок! Приятно было слушать…

Я смотрела на Люси в бессильном отчаянии. Она так наивна; неужели и правда не понимает, какое впечатление производят на других ее слова и поступки? Только теперь, когда приехал дядюшка, она пожалела, что швыряла в доктора Лефевра камнями. Тогда же, как мне показалось, ей тоже было «очень приятно».