Онлайн книга «Убийство на водах»
|
Поднявшись из-за стола, Стильванский проговорил: – Итак, милостивые государи, позвольте представить вам приглашенного мною мастера гипноза – доктора Дрейера. Как вы знаете, в настоящий момент у него ряд антреприз в Пятигорске. Идя навстречу моей просьбе, Густав Вольфович благосклонно согласился приехать к нам и провести сеанс с пациентом Фартушиным. Итак, введя его в состояние транса, мы надеемся получить ряд ответов, проливающих свет на сделанные им загадочные предсказания. Это одна из возможностей приблизиться к разгадке убийств, потрясших курорт. Известно, что течение душевной болезни сопряжено со значительным помутнением рассудка, и, как вы понимаете, в период приступов бессмысленно пытаться воздействовать на испытуемого посредством воли гипнотизера. Если внимание больного рассеяно, то достичь желаемого эффекта невозможно. Проблески сознания у безумца кратковременны и чрезвычайно редки, и предугадать, когда наступит новое просветление, весьма затруднительно. Но вот уже несколько дней мы наблюдаем довольно странное явление. Суть его заключается в том, что у Фартушина приключилась инфлюэнца и значительно поднялась температура. Но, несмотря на горячку, он вполне нормально реагирует на окружающих и ведет себя как обычный страдающий простудой человек. Мы пытались выспросить у него историю его жизни и выяснить истинную причину помешательства, но, к вящему сожалению, он не идет на контакт. Относительно собственных рисунков он тоже ничего не поясняет. Однако стоило нам унять горячку, как он снова впал в манию. Мы прекратили лечение – температура тела больного вновь поднялась, и к нему опять вернулось сознание. Сегодня, по моему мнению, самый благоприятный день для проведения гипнотического сеанса. Итак, господа, давайте начнем. Вениамин Янович, – обратился доктор к полицейскому, – передайте, пожалуйста, список вопросов господину Дрейеру. Круше вытянул из летнего сюртука свернутый лист бумаги и дал гипнотизеру. Изучив его, тот заметил: – Ого! Двадцать пунктов! Боюсь, что это слишком много. Сделайте милость, укажите главные. Сыщик пожал плечами. – Ну, тогда хоть пять первых… – Это будет гораздо проще, – согласился Дрейер. – Что ж, тогда я распоряжусь привести больного, – бросил Стильванский и ненадолго покинул кабинет. Вскоре он появился вновь. Сразу за ним вошли два помощника надзирателя в белых халатах, а с ними Фартушин. Он был небрит. Его глаза испуганно бегали, а руки тряслись, как бланманже. Доктор поставил перед ним собственное кресло. – Присаживайтесь, Афанасий Милентьевич, нам нужно с вами переговорить. Больной с трудом поднял на доктора глаза и устало вымолвил: – Оставьте меня наконец в покое. – И будто предчувствуя недоброе, он опасливо покосился на незнакомца. – Что вам от меня надо? – Успокойтесь, любезный, – перехватил у доктора инициативу Дрейер. – Я вам не причиню зла. Скажите, вы хорошо сегодня спали? – Да-а, – заикаясь, ответил Фартушин не в силах оторвать взгляд от собеседника. – Закройте глаза, – вкрадчивым голосом проговорил гипнотизер. – Вот так. Хорошо. Опустите руки. Откиньте голову на спинку кресла. – Испытуемый повиновался. – А теперь вспомните вашу матушку, – на лице Фартушина появилась улыбка. – Вы любили ее? – Да… – чуть слышно пробормотал он. – Вы служили нотариусом? – Да… – В какой губернии? – В Казани… – Вы были женаты? Кадык больного задергался, и он проглотил слюну. – Вы были женаты? – повысив голос, повторил гипнотизер. – Да, – хрипло выговорил безумец. – А вы любили жену? – Любил… – Тогда почему вы убили ее? Фартушин молчал. – Зачем вы убили свою жену?! Отвечайте же! Из его глаз потекли слезы, а нижняя губа задергалась и задрожала. – Я не убивал. – А кто? Кто ее убил? – Он… – Кто он? – Не помню. – Когда произойдет следующее убийство? – Скоро. – Кто убийца? – Я… я… я! И в этот самый момент у него пошла носом кровь. Капли, словно бусинки, скатывались с одежды и падали на дощатый пол. – Прекратите сеанс! – воскликнул Стильванский. – Откройте глаза! – приказал Дрейер. Фартушин очнулся. Он окинул комнату непонимающим взглядом. Увидев маленькую розовую струйку, он подскочил с кресла. – Уведите его в палату, – брезгливо повелел доктор. Надзиратели тут же вывели больного из кабинета. – Благодарю вас, Густав Вольфович, за помощь. – Не стоит, Куприян Савельевич, – устало выговорил заезжий гипнотизер. – Уж не знаю, помог ли я вам или нет, одно скажу: с этим человеком работать очень сложно. Временами я чувствовал, как от него исходил какой-то мощный заряд. Знаете, мне самому хотелось завершить сеанс как можно скорее. Вы уж простите меня великодушно, но больше я ничем вам помочь не смогу. Поверьте, мне легче работать с целой залой, чем с одним этим господином. Я больше не нужен? – Не смею вас задерживать. Позвольте проводить вас. – Не беспокойтесь, я найду дорогу. – Взяв трость и надев шляпу, Дрейер исчез за дверью. – Ну и что скажите господа? – Круше поднялся со стула и подошел к окну. – Тумана стало еще больше, – заключил Ардашев. – Надобно поднять из архива дело по убийству его жены. Возможно, что-то и прояснится. – Бесспорно одно: безумец наделен какими-то сверхъестественными способностями, чью природу определить пока довольно сложно, – высказал предположение Нижегородцев. – Да-с, положеньице! – огорченно вздохнул полицейский и вспомнил, что за последние несколько дней он ни разу не телефонировал семье. – Что ж, пришла пора и мне откланяться, господа. Честь имею. Полицейский удалился. – Могу ли я взглянуть на последние записи в журнале наблюдений? – осведомился Ардашев. – Безусловно, Клим Пантелеевич! Вот они. Я их недавно смотрел, – доктор положил перед адвокатом толстую книгу. – Прошу. Придвинувшись поближе к столу, присяжный поверенный без труда отыскал нужную страницу. В этом ему помогла его собственная закладка – едва заметный волосок, выглядывавший из обреза страниц. Июня 27. Психическое состояние больного без перемен. Лежит неподвижно и молчит. На вопросы не отвечает. Ночью бредил и кричал: «Угадал! Угадал! Соник!» Июня 28. Вел себя тихо и спокойно. Даже ходил в общую столовую, но ел мало. А перед сном вдруг разрыдался. На вопросы о причинах расстройства отвечать отказался, а только плаксиво приговаривал: «Как же так?! Как же так?!» Ночью выкрикивал какие-то команды: «Пли-е! Ура! Пли-е! Ура!» |