Онлайн книга «Мефодий Буслаев. Третий всадник мрака»
|
Мефодий вернулся в приемную. * * * До половины первого ночи все было спокойно. Наконец на улице все стихло, и в тишине хорошо слышно было, как подъехал и остановился снаружи одинокий автомобиль. Из него никто не вышел и к нему никто не подошел, но дорожные рабочие, занимавшие наблюдательные посты вокруг здания, оживились. Действовали они спокойно, без суеты. В их движениях чувствовались навык и опытная уверенность. Двое встали по углам особняка, еще четверо – среди них трое в спецовках дорожных рабочих, один в кожанке – направились к дверям. Руна пятого измерения исчезла. Улита успела уже отряхнуть руки от штукатурки. Приемная вновь приобрела облик среднестатистического офиса со скучными столами и шкафами с документацией. – Бегите в кабинет к Арею! – велела Улита Нате, Петруччо и Мошкину. – А ты, Меф, останься со мной. Повеселимся!.. Да, кстати, светлая! Уйми своего котика, а то он испортит нам всю игру! Ната и Мошкин ушли сразу. Петруччо же обернулся и, как показалось Мефодию, странно и двусмысленно ухмыльнулся. «Не слишком-то он боится!» – подумал Меф. Улита щелкнула пальцами. Свет погас. Приемная погрузилась во тьму. Улита потянула Мефодия и Дафну в угол, к большому шкафу и начертила на воздухе руну скрытности. – Стойте здесь! – приказала она. Дверь задрожала. Ее подергали, не грубо, а словно примеряясь. В замке звякнула отмычка. – Принесите фонари! – деловито приказал один из визитеров. Лучи зашарили по стенам. Шаги звучали уверенно – гости уже не таились. – Наверх послали людей? – спросил голос, тот же, что послал за фонарями. – Да. Мефодий разглядел четверых мужчин. Фонари в их руках шарили по столам и стеклянным шкафам, изредка цепляя самих вошедших. Кто-то выругался, ударившись голенью о стул. – Куда они подевались? – спросил кто-то нервно. – Должны быть здесь. Наружка доложила, что из особняка никто не выходил. Включите свет! Один из вошедших, цепляя мебель, стал шарить по стене, но в этот миг скрипучий голос посреди комнаты произнес: – Мокроту чую! Сейчас прольется чья-то кровь! Шарящий по стене обернулся и два раза выстрелил на голос. Пистолет был с глушителем, и выстрелы прозвучали как негромкие хлопки. Вслед за выстрелами что-то упало на пол. – Я в кого-то попал! Думаю, готов! Пол осветили фонарями. Их скрещенные лучи выхватили разбитую фотографию со следами от пуль. – Будь я проклят! Это же моя свадебная фотография! – нервно выругался стрелявший. За его спиной кто-то удовлетворенно хихикнул. Лучи фонаря скользнули туда и остановились на большом кожаном кресле. В кресле сидел человек, одетый в полосатую пижаму, и деловито записывал что-то в тетрадку. Лицо его в лучах фонарей было белым, точно пластилиновым. И чуть примятым в центре, как если бы его чем-то припечатали по физиономии. – Уф, первый есть! Огромное вам «мерси»! – сказал человек в пижаме, заканчивая делать пометки. – Ни с места, гад! – крикнул один из псевдодорожников, вскидывая короткое дуло. Тухломон укоризненно всплеснул длинными бледными руками. – Фи! Зачем так грубо, Шмяков? А еще культурный человек!.. Дочка в музыкальную школу ходит! Кстати, сделать заявление о самопроклятии никто больше не желает? Нет? Тогда я, пожалуй, пойду. На лице псевдодорожника мелькнула тревога. Он быстро оглянулся на старшего. – Кончай его! – мрачнея, велел старший. Всеведение человека в пижаме ему явно не понравилось. Пистолет, дернувшись в руках стрелявшего, выплюнул три или четыре пули, но все они вонзились в кожу опустевшего кресла. «Ай-ай-ай! Убить, гады, хотели! Так и запишем!» – укоризненно сказали в воздухе, и послышался звук, с которым перо быстро царапает по бумаге. «Дорожный рабочий» выстрелил еще несколько раз, целясь на голос. – Где он? Я должен был его зацепить, – растерянно сказал он. – Может, уполз? Добить бы надо, – сказал третий и стал светить в углы приемной. Другие последовали его примеру. Лучи фонарей бестолково заметались по полу и стенам. Попутно обнаружилось, что разбитая фотография куда-то исчезла, а на том месте, где она лежала, жирным маркером, с иммитацией детского почерка, было написано: «тут ка буто кроф». Мужчины озадаченно переглянулись. Потом один подошел к окну и раздвинул жалюзи. Свет фонарей, пробившийся с улицы, позволил разглядеть в глубине комнаты темную двустворчатую дверь. Старший развернул план особняка и мельком взглянул вначале на дверь, а затем на план. – Там! – шепотом сказал он и, отстегнув от пояса рацию, что-то коротко доложил. Вскоре в приемной появился Самцов. В нескольких шагах от кабинета Арея он остановился и нетерпеливо оглянулся на человека с рацией. Тот махнул рукой, и в следующую секунду два мощных плеча врезались в дверь. – Зачем же ломать? Она на себя открывается! Да и не заперто совсем! – раздался с той стороны укоризненный голос. Старший удивленно потянул дверь, и она действительно свободно открылась. Пригнувшись, туда вбежали вначале четверо, а спустя несколько секунд вошел и Самцов. Мефодий, Дафна и Улита прокрались за ними. Дафна потянулась было к флейте, но Улита, коснувшись ее плеча, заставила ее повременить. В глубоком кресле сидел Арей. Всплески свечи выхватывали из мрака его смуглое лицо. – Я вас слушаю, господа! Вообще-то приемные часы у меня с пятнадцати до шестнадцати каждый второй вторник каждого первого года нового столетия, но для вас я могу сделать исключение. – Паяц! Я тебя предупреждал, не стой у меня на пути, не то… словом, ты понимаешь, – с омерзением сказал Самцов. – Прикончить его! – неожиданно тонко крикнул он. Стоявший рядом с Самцовым человек вскинул пистолет и выстрелил. Арей с интересом посмотрел на стрелявшего. – Недолет! – сказал он грустно. Дорожник, нахмурив брови, выстрелил еще два раза. С такого небольшого расстояния промахнуться было невозможно, но… – Перелет! – сказал Арей. |