Онлайн книга «Святой Грааль»
|
— Что ты сказал?! — девушка прижала руки к губам, словно хотела скрыть крик ужаса, готовый вырваться наружу. — Его убил Мордред. — Откуда это известно? — Отец Мерддин обладает даром видеть на расстоянии. Он сказал, что Мордред убил Лодеграна… — За что? — едва слышно прошептала Гвиневера, задыхаясь от накативших слёз. — Мордред никогда не нравился мне, потому что у него злое сердце. Но он преданно служил моему отцу. Что могло толкнуть его на чёрное дело? — Страсть к тебе, госпожа. Вожделение сделало его безумцем. — При чём тут мой отец? — Вледиг Лодегран обещал однажды Мордреду, что ты станешь его женой. Но ты отдана Артуру, и Мордред потерял рассудок. Он решил отомстить за обман. — Какой ужас! И он не боится кары Господней? — Я поведал тебе об этом для того, чтобы ты держалась подальше от вожака Волчьей Стаи. Не слушай его, если он начнёт упрекать тебя в чёрствости и корить за то, что ты не побывала до сих пор на могиле отца. — Почему никто не расскажет Артуру, что Мордред — подлый убийца? — А кто может доказать? Такое обвинение может дорого стоить. И какое право у Артура судить человека за то, что тот сотворил на чужой земле? В братстве Круглого Стола есть свой устав. — Но… Ведь ты говоришь, что все здесь верят Мерддину. — Одно не исключает другого. Ему верят, но Круглый Стол не принимает бездоказательных обвинений. — Господи, ужели Волчий Вожак не заплатит за свои кровавые деяния? Что творится на свете! — Доверься воле Божьей, госпожа. — Монах быстро перекрестился костлявой рукой. — И ещё одно… — Он замолчал в неуверенности. — Что ещё? — испугалась Гвиневера. — Не знаю, как сказать тебе это… — О чём ты? — О молодом воине, госпожа… — Не понимаю тебя, святой отец. — Девушка жадно ощупывала глазами лицо монаха. — Я говорю о Маэле. Прости мою дерзость, госпожа, но мне кажется, что ты слишком много думаешь об этом юноше. Вынь из сердца эту занозу. — Нет никакой занозы! — Ты молода и не всегда умеешь совладать со своими чувствами… Гвиневера поспешила опустить глаза и сильно сжала кулаки. — Неужели на моём лице что-то написано? — Многое, госпожа… И это может легко сломать твою жизнь… — Господи, прибежище души моей! — истово забормотала девушка. — Исполни меня твоей милости, укрепи сердце моё, надели мудростью! Дела рук моих исправь и прости за грехи! Монах поднялся, перекрестил Гвиневеру и добавил уже из двери: — Не печалься, госпожа. На всё воля Вседержителя. Будь спокойна и помни, что ты жена Артура и должна принести ему потомство. «Плодитесь и размножайтесь»… Так сказано не нами, но нам… Он затворил дверь, прежде чем девушка успела ответить ему что-либо… А через час в её комнату вошёл Артур. Он был одет только в просторную шерстяную тунику, достигавшую колен. Длинные косы у висков были расплетены. В тусклом свете масляной лампадки он выглядел великаном с косматой львиной гривой. — Гвиневера… — Да, господин мой, — ответила она дрогнувшим голосом и забралась подальше на кровать. — Я терпеливо ждал целый месяц, надеялся, что твои женские причуды пройдут. Но ты по-прежнему сторонишься меня. Ты выходишь со мной на люди, как подобает супруге, но в спальне отвергаешь меня… Артур склонился над женой, затаившейся в меховых одеялах. Она напоминала ему загнанного зверька. — Долго ли ты будешь чураться меня? — спросил он угрюмо. От него пахло элем. — Мы с тобой вступили в законный брак. — Мы не состоим в законном браке, господин мой, — решительно возразила Гвиневера. — Тебя все называют моей женой! — Это ничего не значит! — Как так? — Я просто подчинилась воле отца. Я просто отдана тебе и покоряюсь воле Всевышнего. — Почему ты говоришь так? Вледиг Лодегран дал свадебный пир в нашу честь! И здесь народ гулял вволю и пел песни в нашу честь. — Этого мало, — испуганно откликнулась девушка. — Ты можешь считать меня своей женой, но я-то не могу назвать тебя моим законным супругом. — Чего же тебе надо? — Венчания в церкви. — По христианскому обряду? — Да. — Ты требуешь от меня слишком многого! — Артур отрицательно покачал головой. — Эта земля принадлежит Матери Богов! Здесь правит Дух Земли! Почему ты считаешь, что христианские обряды важнее тех, к которым здесь прибегали испокон веков? И почему я должен отдать себя во власть твоего Христа, пришлого и непонятного? Почему должен довериться ему? — Потому что он несёт любовь, господин, — едва слышно ответила Гвиневера. — Прими его любовь, и тогда я смогу полюбить тебя… — Чушь! Если ты не любишь меня сейчас, что изменится в тебе после христианского венчания? Ты станешь добрее? В тебе проснутся новые чувства? Или ты просто станешь послушнее и податливее? — Он вдруг рассвирепел. — Ты рассуждаешь, как бездумная девчонка! Последний дурак не сказал бы такую глупость! Артур угрожающе сжал кулаки, взобрался на кровать и навис над хрупким девичьим телом, как огромный утёс. Гвиневера свернулась в комок, пытаясь укрыться от наступавшего кошмара, и притянула к лицу мягкие меха. Мужчина рывком привлёк её к себе и впился губами в её рот. Ответного поцелуя не последовало. — В твоих глазах я вижу ужас и ненависть, — проговорил Артур, совладав с гневом. — Неужели ты искренне убеждена, что в этом мире что-то изменится, если люди уверуют в распятого на кресте человека, как в божество? — Как в Спасителя… — Нет никакого Спасителя! — Так нельзя говорить… — Она едва не задохнулась от волнения и попыталась отползти от мужа, но Артур вцепился ей в плечи. — Стой! Сегодня я хочу тебя! Сегодня ты не откажешь мне! — Не надо… Это грех для меня… — Нет никакого греха! Есть только польза и вред, только на эти две половины поделён мир! — Артур отбросил в сторону пышные меха и подтащил девушку к себе. — Пусть ты не любишь меня, но моё сердце кипит от любви. Никто и ничто не в силах затушить этот огонь. Ни твоё упрямство, ни твои мольбы… Девушка прижала руки к груди. Тонкая белая рубаха, её единственный покров, придавала ей в темноте облик призрака, полупрозрачного и воздушного. Глаза лихорадочно блестели. — Не противься мне, жена! Артур властно опрокинул Гвиневеру на спину. Быстро сбросив через голову шерстяную тунику, он выпрямился — обнажённый, мощный, длинноволосый. Бледные лучи ночного светила, проникавшие в окно, лишь слегка очерчивали рельефные мышцы его крепкого тела. |