Онлайн книга «Святой Грааль»
|
Шарль Толстяк вскрикнул и замер, не веря своим глазам. Бившийся в агонии чёрный жеребец подмял под себя Хеля, и они вдвоём полетели в пропасть. — Ван Хель! Мой друг! — застонал Шарль, и по его щекам заструились слёзы. Он неуклюже соскочил на землю и побежал к обрыву, но поднятая пыль и устремившаяся в бездну лавина мелких камней не позволили ему разглядеть ничего. — Ван Хель! Ван Хель! Как же так?! — всхлипывал Шарль. — Ведь ты говорил, что неуязвим… Как же так… Проскакавший мимо всадник сильно толкнул Шарля, и Толстяк упал, порезав ладони об острые камни на дороге. — Ван Хель! Где ты, друг мой?! Погиб! Убит! — Убит! — эхом откликнулись несколько голосов. — Граф де Парси убит! Солдаты, сюда! Отобьём тело его светлости! Не позволим разбойникам надругаться над благочестивым христианином! Шарль с трудом поднялся. — Гибельное место, — прошептал он, стряхивая впившиеся в ладони каменные крошки, — дьявольское место, дьявольское время… * * * Когда Шарль Толстяк вошёл в покои Изабеллы, её не было. Она не знала о возвращении отряда де Парси в замок, не слышала ничего о побоище на горной дороге, не догадывалась о гибели Ван Хеля. — Она уехала неделю тому назад, — сказала служанка. — Далеко ли она направилась? — Решила навестить семью. — Что ж она, не слышала о разгроме рыцарей его светлости? — Гонец прискакал на следующий день, — пояснила служанка, виновато глядя в пол, и едва слышно добавила: — Горе-то какое! Горе! — Семь дней, как уехала? — переспросил Толстяк. — Точно так, — кивнула девушка. Он утомлённо вздохнул и тяжёлыми шагами вышел в тесный коридор. Вечером Толстяк купил небольшую повозку, запряжённую понурой клячей, и двинулся следом за Изабеллой. «Как я скажу ей? Сумею ли я? Нет, мой язык не привык сообщать о смерти. Но ведь кто-нибудь должен рассказать ей… Кто-нибудь… А нужно ли? Может, нет никакой надобности? Может, пусть она живёт в мечтах, в ожиданиях? Пусть ждёт Ван Хеля до конца своих дней… Нет, так нельзя. Это не по-христиански. Лучше уж я расскажу о его гибели. Она должна знать. Она забудет, время всех излечивает от любых ран. Пусть Изабелла горько поплачет, но со слезами уйдут страдания… А потом, когда её сердце успокоится, она обратит взор к другим молодым людям, полюбит кого-нибудь, станет женой, родит детишек… Да, так и должно быть… А потери… Что ж, жизнь состоит из потерь и находок. Мы находим гораздо больше, чем теряем. Если бы не так, то жизни просто не было бы…» Всю дорогу Шарль представлял встречу с Изабеллой, но, когда встреча произошла, он не знал, что сказать… Он стоял перед девушкой, пыхтя и шмыгая носом. — Что случилось, Шарль? — спросила Изабелла. Он сокрушённо покачал головой. — Плохие новости… — Что-нибудь с Ванхелем? — заволновалась девушка. — Говорите же! Чего вы молчите?! — Ван Хель… Он погиб… Изабелла не поверила. Толстяк подробно рассказал о нападении альмогаваров, и девушка выслушала монаха молча, ни разу не перебив вопросом. — Не верю, — сказала она, когда Толстяк замолчал. — Но я сам видел. — Не верю… Ванхель не может умереть… — К сожалению, все мы смертны, дорогая Изабелла. Знаю, что вам нелегко принять мои слова, но то ущелье… — Не верю! — Тот обрыв… Изабелла, там невозможно выжить… Бездна… — Не верю… — Я сам не верю… Но я же видел, вот этими глазами видел, как мой добрый друг сначала был придавлен конём, затем в него вонзилась стрела, а потом он сорвался в пропасть… Всё это ужасно, дитя моё, но такова жизнь. Каждый день я молюсь о душе Ван Хеля… Изабелла покачала головой, повернулась к Шарлю спиной и скрылась за дверью. Толстяк растерянно потоптался перед домом, развёл руками и побрёл вдоль улицы к харчевне, где он снял комнату. — Разве можно понять женщину? — спрашивал он несколько раз себя, останавливаясь и оглядываясь. — Да, мне тоже жаль, у меня тоже болит душа, однако я принимаю данность. Зачем нелепое упрямство? Или это не упрямство? Ближе к вечеру он вновь отправился к Изабелле, но никто не отозвался на его стук в дверь. Несколько прошмыгнувших мимо людей подозрительно покосились на его потрёпанную монашескую рясу. — Не мешайте им, святой отец! — рявкнул с противоположной стороны краснолицый мужик с сальными седыми волосами. — У них большое горе! — Что? — Шарль поправил на животе верёвку, заменявшую ремень. — Беда случилась. Изабелла скончалась. — Мужик перекрестился. — Упокой Господь её душу. — Что? — не понял Толстяк. — Вы что-то путаете, любезный. — Перепутаешь тут! Её принесли домой часа два назад, всю в крови, уже бездыханную. — Принесли? Не может быть! — Толстяк перекрестился. — Когда? Я же только что разговаривал с ней… — Это вы путаете, святой отец, — седовласый собеседник Шарля снял с двери навесной замок и принялся разбирать его, усевшись на лавку. — Ну не только что, конечно, а утром. — То-то и оно… Утром Изабелла была жива, а теперь её нет. Разбилась. — Разбилась? — Бросилась с городской стены. — С городской стены… — эхом отозвался Шарль. — Головой вниз, — продолжал рассказывать краснолицый, громыхая железом. — С городской стены… Она упала? Сорвалась? — Сама бросилась. Это видели и служанка, и многие, стоявшие рядом. Она выкрикнула какое-то имя, назвала его своей любовью. — Ах вот оно что… — А вы чего шляетесь, святой отец? Чего вынюхиваете? Зачем вы здесь? — ворчливо спросил краснолицый и отложил замок. — Я пришёл проведать, хотел поговорить… Я уже был утром… — Из церкви приходил настоятель и отказался отпевать Изабеллу. Вы тоже будете читать им проповеди о несмываемом грехе самоубийства? — Краснолицый мужик угрожающе поднялся и шагнул к Толстяку. Шарль испуганно отпрянул и ударился плечом о дверной косяк. — Она здесь? — спросил он, кивая на дверь. — А где ж ей быть? Шарль поспешно толкнул заскрипевшую дверь и нырнул внутрь. На лестнице было темно. Со второго этажа доносилось чьё-то бормотанье. Тусклый предвечерний свет едва давал возможность разглядеть ступени. — Кто там? — появился на втором этаже сутулый человек с коротко остриженными волосами. — Да хранит вас Господь, — отозвался Шарль. |