Онлайн книга «Переломы»
|
— Ну да, но мне-то уже двадцать пять, а у меня до сих пор эти кошмары. Молчание. Фред пытается ободрить девушку: — Я, конечно, не аббат Пьер, [5] но я тебе вот что скажу: если тебе хочется поработать, хочется изменить обстановку, нам люди нужны. — Правда? — Да, правда. Тебя это устроит? Она радостно улыбается: — Конечно! — Будет нелегко, но тебя будут кормить, жить, если хочешь, можешь у меня, а от своей квартиры откажешься. И главное, сможешь помогать людям. Хорошая терапия, а? Нищета — вещь невеселая, но это так здорово — делать людям добро, делить с ними кусок хлеба и понимать, что мир на самом деле не ограничивается Францией. Впервые за долгое время Алиса чувствует, что может расслабиться. Конечно, все дело в том, что у Фреда такой мягкий голос, а его взгляд ее действительно успокаивает. Недалеко от них останавливается другой грузовичок. Из него выходят двое мужчин и женщина, в руках у них кастрюли, из которых поднимается пар. Тени приближаются. Фред показывает пальцем: — Смотри-ка, Самсон вон там, за палаткой! Вот подфартило! Пошли! Они перебегают дорогу и смешиваются с толпой. Эти люди словно зависли между двумя мирами, в пространстве, где царят усталость, воровство, ссоры, страх. Поздоровавшись с добровольцами и знакомыми беженцами, Фред направляется к парню из Эритреи. Самсон обут в грубые башмаки, на спине у него большой рюкзак. На угольно-черную голову натянута вязаная шапка. Белки глаз желтоватые, что свидетельствует о проблемах со здоровьем. Он недоверчиво смотрит на Алису и приветствует Фреда. Доброволец произносит несколько фраз по-английски, потом отступает на шаг, и молодая женщина оказывается лицом к лицу с высоким чернокожим парнем, не внушающим особого доверия. — Ну! Задавай свои вопросы! Алиса опускает глаза: — Я… я не говорю по-английски. Ни слова не знаю. — Ты шу… Нет, ты не шутишь… Ну ладно, ты не говоришь по-английски. Ты с ним трепалась два дня, но ты не говоришь по-английски… О’кей, о’кей… И наверное, ты хочешь, чтобы я спросил его, о чем вы разговаривали? Алиса кивает. Афганки с мисками супа, сосисками, буханками хлеба проходят мимо нее и удаляются по рельсам. Фред, взяв на себя роль переводчика, пересказывает слова Самсона: — Он рассказывал тебе о своей стране, о своих бесконечных скитаниях, рассказал, как побыл недолго в Англии, а потом жил в Канаде. Кстати, сегодня вечером он уедет, и мы его больше не увидим. Он бежал с родины из-за войны и… — А я? Я о себе рассказывала? Фред задает вопрос, потом пытается припомнить и как можно точнее передать услышанное. — Ты рассказывала про свою собаку, про женщину в инвалидном кресле. Это твоя мать? Алиса растерянно кивает. Молодой человек в бандане снова поворачивается к Самсону. Тот продолжает свой монолог, и Фред, нахмурившись, склоняет голову немного набок. Когда он оборачивается к Алисе, у него что-то зажато в руке. Фотография. Алиса наклоняется: — Что? Что это такое? — Это… то самое, что ты дала ему на память, чтобы пожелать ему удачи. В этот момент по площадке возле набережной словно проносится ураган. Беженцы с криками разбегаются в разные стороны и исчезают. Добровольцы поспешно убирают свои полупустые кастрюльки. Люди бегут, плачут, кашляют. Слезоточивый газ. Раздается усиленный мегафоном голос, командующий по-английски: «Всем разойтись! Здесь стоять запрещено!» Алиса чувствует, как в общей суматохе чья-то рука хватает ее за запястье, и начинает вопить. — Это я! — кричит Фред, не отпуская ее. — Уходим, скорее, бежим! Молодая женщина уже вдохнула газ, у нее щиплет глаза, она сжимается в комок, и Фреду приходится силой срывать ее с места. — Не отставай! На дороге раздаются автомобильные гудки, хлопают дверцы полицейских машин и фургонов спецназа, царит полная неразбериха. Алиса ничего не видит, у нее першит в горле, она улавливает только, как заводится двигатель, а когда ей удается открыть глаза, она уже на бульваре, возле церкви Богоматери. Фред гладит ее по залитой слезами щеке. — Ну как, получше? — Что случилось? — Ты ничего не помнишь? Газ? Как мы смывались? — Нет, ничего. Совсем ничего. — Опять твоя черная дыра? — Мне плохо, Фред, мне… Фред быстро припарковывает машину, отламывает горлышко у ампулы с физраствором и заливает его в красные воспаленные глаза Алисы. — Не двигайся. Помигай глазами, и все пройдет. Бедненькая. Ты же, наверное, понятия не имеешь, что такое слезоточивый газ? Добро пожаловать в прекрасный реальный мир. — Самсон… — Все кончено, его мы больше не увидим. На щеках Алисы блестят слезы вперемешку с физраствором. — Фотография. Дай мне эту фотографию. Фред трогается с места, включает поворотник и заезжает на улицу с односторонним движением. Он уже оправился от химической атаки, слезы больше не текут, голос нормальный. Он вынимает снимок из кармана и протягивает Алисе: — Эта женщина провела у меня дома два дня. Его голос меняется, становится более строгим. — Это ведь ты? Алиса берет снимок. Женщина стоит очень прямо, слегка вздернув подбородок. Волосы собраны в пучок, светлая куртка, сиреневый шарф, очков нет. Алиса чувствует, что падает в пропасть. Вся дрожа, она переворачивает фотографию. На обороте изящным почерком написано: «Доротея Дехане, 14 марта 2007 года». Теперь Алиса чувствует, что с головокружительной скоростью летит в пропасть. Она съеживается на сиденье, ей кажется, что черепная коробка сейчас взорвется. Да, она падает. Внутри все словно переворачивается, стремясь вырваться из тела. Горло перехватывает, легкие вот-вот лопнут. А потом шум уличного движения, рокот мотора, вибрация — все исчезает. Черная дыра. 15
В клинике Салангро Мирабель Брё открывает правую ногу Клода Дехане и осторожно ее массирует. Клод закрывает глаза от удовольствия. — О боже, Мирабель, как хорошо. И ты так долго не приходила! — Ты же знаешь, я не всегда свободна. Клод бросает взгляд в сторону двери и снова закрывает глаза. Наконец-то у него нет ощущения, что он заперт в стерильной тюрьме. Тепло этих рук, их нежность, привычный ритуал массажа… |