Книга Дьявольские трели, или Испытание Страдивари, страница 36 – Леонид Бершидский

Том стучит в дверь ее номера через три часа после того, как они вернулись из клуба. Он побрился — от него свежо и совсем по-детски пахнет мылом, а не каким-нибудь метросексуальным афтершейвом — и даже галстук повязал; Анечка впервые видит его в костюме.

— Разбудил?

— Вообще-то да, — улыбается Анечка. — Если ты не в курсе, мы только в пять утра вернулись. Но заходи. Отлично выглядишь.

— С волками жить — по-волчьи выть. Поеду в Сити искать мистера Фонтейна, — говорит он. — Хочешь со мной? Почему-то мне кажется, что он человек занятой, но тебя охотно примет в любое время.

— Мне тогда нужно собраться. — Она чуть растягивает подол ночной рубашки, показывая, что совсем не готова.

— Я подожду, — кивает Молинари. И вышагивает, словно заключенный, по тесному номеру, пока она принимает душ, выбирает блузку с кружевным воротничком и узкую серую юбку чуть ниже колен, подкрашивает глаза. Каждые пять минут он смотрит на часы.

— Мы куда-то спешим? — спокойно интересуется Анечка.

— Слушай, он партнер в большой юрфирме, сейчас как зарядит встречи на весь день… Было бы хорошо успеть к его приходу в офис. Но ладно, я сам виноват, надо было раньше додуматься тебя позвать.

— Раньше я могла и не проснуться, и дверь тебе не открыть. Не торопись, все у нас получится.

План у них такой: в офисе на Флит-стрит Анечка попросит встречи с мистером Фонтейном, а Молинари будет ждать в каком-нибудь кафе. Она попробует привести юриста туда, чтобы Том смог его расспросить. Но Анечка возвращается ни с чем: в «Послтуэйт, Холбрук и Блум» ей сказали, что мистер Фонтейн сегодня приболел и на работу не вышел.

— Я оставила свой номер телефона, объяснила, что это срочно, девушка обещала ему передать. Смотрела на меня как-то нехорошо.

— Все девушки на тебя нехорошо смотрят, ты никогда не замечала? — смеется сыщик. — Знаешь, мне кажется, что придется съездить в Излингтон. Но это я без тебя.

— Почему в Излингтон?

— У меня такое чувство, что мистер Фонтейн решил там немного погостить, встретиться с одним твоим знакомым.

Молинари разворачивает перед ней «Файнэншл таймс», которую раздобыл, пока она ходила в юрфирму. «Глава „Госпромбанка“ в Лондоне, чтобы обсудить размещение акций», — читает она.

— Никогда не верь тому, что читаешь в газетах, — улыбается сыщик. — Мне кажется, твой экс-бойфренд вовсе не за этим здесь. Или не только за этим.

— Если так, надо ехать вместе, — неожиданно решает Анечка. — Без меня тебя и близко не подпустят.

— Ты уверена, что хочешь с ним встречаться? — Молинари смотрит на нее с сомнением, но понимает, что вломиться в дом, где ждут большого русского банкира — или где он, в сущности, ведет допрос, — может, и реально, но результат не вполне предсказуем.

— Уверена, что не хочу. Но надо, верно?

— Хорошо, поехали. — Он сворачивает газету и пружинисто поднимается. — Лучше семейная сцена, чем большая драка.

Излингтонский дом сегодня под усиленной охраной. У крыльца открыто дежурят двое в черных костюмах и с наушниками. Одного из них Том и Анечка знают, — это он ездил за ее паспортом.

— Привет, — говорит она ему как ни в чем ни бывало. — Алексей Львович здесь?

Первое время охранник не понимает, как реагировать: приказа кого-либо впускать у него нет, но, с другой стороны, откуда бы она узнала, что здесь должен быть Константинов?

— Он мне назначил тут встречу. А это мой адвокат, — продолжает Анечка. Молинари принимает серьезный вид, но в костюме он и так вполне сошел бы за адвоката.

— Алексей Львович еще не подъехал, — отвечает охранник. — Но, наверное, вы можете подождать в доме. — Его напарник что-то сердито шепчет ему на ухо. — Хотя, пожалуй… Вам, сэр, придется побыть с нами. Только дама может войти.

Молинари пожимает плечами. Он очень миролюбивый адвокат.

— Тогда я тоже подожду снаружи, — высокомерно произносит Анечка. — Вы что, боитесь, что он ложечки украдет?

Второй охранник снова шепчет на ухо коллеге.

— Дело не в этом, просто у нас нет приказа.

— Вы это мне уже как-то раз говорили. А я вам ответила, что приказа не надо.

Тут, как по заказу, начинает моросить мелкий дождь. Первый охранник мерит Молинари взглядом и решается.

— Ладно, входите. — Напарник ошарашенно смотрит на него, но Анечкин знакомец отмахивается. — Ну чего ты, — все на крыльце, что ли, будем стоять?

В гостиной в неудобном кресле расположился еще один с наушником.

— А Филип уже тут? — спрашивает у него Молинари как о чем-то само собой разумеющемся. — Филип Фонтейн из «Послтуэйт Холбрук»?

— Не могу вам сказать, — отвечает охранник с густым акцентом. То ли в излингтонской фирме сплошь русские, то ли Константинов привез с собой подкрепление.

— Мы с Филипом учились в университете, — продолжает Молинари. — Он теперь большая шишка, партнер в крупной фирме, а я вот занимаюсь разводами. Но для такого клиента и мистеру Фонтейну приходится делать что скажут, так?

Охранник насупился и молчит. Может быть, не понимает всех слов. И вряд ли задумывается о том, в каком университете этот разбитной американец мог учиться с партнером второй по величине и влиянию юридической фирмы в Лондоне.

— Я бы хотел перемолвиться с Филом парой слов, пока мы ждем его клиента, — не сдается Молинари. — Может, позовете его?

Охранник сидит молча — как огромный стероидный сыч, думает Анечка. Кресло ему маловато.

— Пойду поищу Фила. — Молинари направляется к лестнице.

Охранник выскакивает из кресла, как черт из табакерки.

— Это не разрешается!

— Ничего-ничего, он будет рад меня видеть.

Охранник преграждает Молинари дорогу, и Анечка понимает, что сейчас произойдет. Она вклинивается между мужчинами.

— Том, ну почему ты такой нетерпеливый? Я никак не могу тебе объяснить, что всему свое время, — говорит она почти нежно, и Молинари отходит в сторону, плюхается в кресло. А охранник остается стоять: так ему явно удобнее.

Константинов, в идеально сидящем синем костюме в тончайшую полоску, по-хозяйски входит в гостиную через двадцать минут, за которые в комнате не было сказано ни слова. Выказывать удивление — ниже его достоинства.

— Здравствуй, Анечка. И вы здравствуйте, мистер… — обращается он к сыщику с вопросительной интонацией.

— Молинари, Том Молинари. Я партнер Ивана Штарка, вы его, кажется, знаете.

— Вот как! Мир ужасно тесен, — отвечает Константинов по-английски. Выговор у него вызывающе русский, словно он нарочно не оставляет сомнений, какую державу здесь представляет. — Что вы тут делаете?

— Надеюсь поговорить с господином Фонтейном. Ведь это Иван помог вам на него выйти, верно?