Онлайн книга «Мефодий Буслаев. Месть валькирий»
|
Лягушонком оказался Эссиорх, а коробчонкой – его восстановленный мотоцикл, который он называл теперь не иначе как «восставший из Тартара». Хотя у мотоцикла появилось и более привычное имя – Сивка-Бурка. Имя это дала ему Улита после того, как оскорбленный Эссиорх наотрез отказался называть свой мотоцикл Коньком-Горбунком и Каликой Перекатной. Едва дождавшись, пока, перестраиваясь в потоке, он приблизится, Улита бросилась ему на шею. Радость ведьмы была столь велика, что у одной из сигналивших машин что-то громко хлопнуло под капотом, и оттуда повалил густой черный дым. Эссиорх отнесся к объятиям Улиты довольно холодно. Он лишь рассеянно чмокнул ее в щеку. – И это все? Троюродного дедушку и того целуют с большим чувством! – сказала Улита с негодованием. – Извини. Я не хотел. У меня скверное настроение, – пояснил Эссиорх. – С чего это? – Меня вчера приняли за грабителя. Скажи, неужели я на него похож? – хмуро пояснил Эссиорх. Улита расхохоталась. – Как это случилось? – Вчера вечером, часов в одиннадцать, я гулял в парке и смотрел на звезды. Мне подумалось, как же мизерно все, что происходит на Земле, в сравнении со спокойной вечностью звезд. Бедные лопухоиды! Как мало они живут и как бесполезно! Должно быть, вся жизнь их – сплошной страх. – Ты правда так думал? – удивилась Улита. – Ты же меня знаешь. Я расчувствовался, даже прослезился. Мне захотелось немедленно встретить какого-нибудь лопухоида и утешить его, обогреть. Я бросился искать, я бежал и отыскал-таки его на одной из аллей. Это был дрожащий, испуганный человек, гуляющий в парке с собачонкой. Я сунул руку в карман за носовым платком (я же говорил, на глазах у меня были слезы) и спросил: почему он такой напряженный? Не потому ли, что его мучают мысли о смерти? И что ты думаешь? Он затрясся и стал совать мне свой бумажник... Улита с нежностью погладила каменный подбородок в трехдневной щетине. – Так ты взял бумажник или не взял? – Нет, разумеется! – возмутился Эссиорх. – Напрасно. По-моему, так дают – бери, бьют – беги. Вечно ж без денег сидишь! – Бери, бери! Нечего сказать: утешила! Меня, хранителя, приняли шут знает за кого... – проворчал Эссиорх. Внезапно какая-то новая мысль коснулась его добропорядочных извилин. Он тревожно принюхался. – Улита... э-э... Что с тобой сегодня? От тебя пахнет, как от русалочки! Оценив всю нежность этой уклончивой формулировки, Улита сдавила Эссиорха в объятиях, как подсолнух под прессом. – Чем, рыбьим жиром? Подвернулся тут один комиссионер! Шелупонь такая, а туда же! Шпионить лезет! – сказала она, ладонями сжимая щеки Эссиорха. – Эй, не увлекайся! Мотоцикл не трехколесный, а мы не в поле! – напомнил хранитель. Но ведьма не желала быть осторожнее. Она говорила что-то быстро, распевно, с иными, ушедшими в века интонациями, словно произносила древний причет. А вокруг гудели машины, взрывались осколками витрины, стонали жестяные крыши и внезапный, резкий, восторженный ветер гнал по улице вырванный у кого-то зонт. – Уф! Мы же не виделись всего три дня! – сказал Эссиорх, когда Улита наконец его отпустила. – Нет, вы слышали! И он еще говорит: всего! Нет у вас сердца, молодой человек! Вместо сердца у тебя мотор! – вознегодовала ведьма. Услышав любимое слово, Эссиорх заинтересовался: – Какой конкретно движок? Объем хотя бы какой? – Литра четыре с половиной, – сказала Улита, приблизительно, но очень неточно вспоминая объем кровеносной системы. – Мощный. Только жрать будет много, – оценил Эссиорх и вдруг испуганно завопил: – Эй, ты юбкой зацепила за бензонасос! Осторожно! – Ну вот, Сальвадор, твое платье и заметили! Вот оно – скромное женское счастье! – прокомментировала Улита. Выпутавшись из протекающих объятий бензонасоса, она запрыгнула на мотоцикл позади Эсси-орха. – Я готова. Поехали спасать мир от раздолбайства, – сказала она. – Куда поехали-то? – Химчистка в Марьине. Там с часу на час рванет ковер-самолет, особенно если кому-нибудь вздумается поковыряться у него в кистях. – Как он там вообще оказался? – Не будем конкретно называть фамилий, отдаленно ассоциирующихся со словом «багаж», – заявила ведьма. Мотоцикл сорвался с места. Мелькали дома, сплетались и расплетались улицы, проспекты тянули свои бесконечные руки к окраинам, пытаясь пальцами разделительных полос сгрести весь город. – Слушай, а где стражи мрака вообще взяли ковер-самолет? Зачем он вам нужен-то в резиденции? – прокричал Эссиорх, неохотно притормаживая на каком-то светофоре. – Да ни за чем не нужен. Есть такое емкое русское слово «халява», – неопределенно ответила Улита. О том, что ковер притащила с Лысой Горы она сама, прельстившись узором, ведьма сочла нужным умолчать. Дождавшись зеленого, Эссиорх хотел уже ехать, как вдруг Улита дернула его за рукав. – Погоди! Тебе кто-то машет! – сказала она. – Кто машет? – Девица какая-то вон из того такси! Тебе что, глазные капли прописать? – ревниво спросила Улита. Эссиорх повернул голову. Темноволосая молодая женщина с короткой стрижкой как раз открыла заднюю дверцу такси и направлялась к мотоциклу, не обращая внимания на поток машин. Червячок ревности, противный, как все его родственники, немедленно нашептал Улите, что фигурка у незнакомки точеная и с размером одежды у нее все не так запущено. – Посмотри, как она идет: прямо терминатор! Кто это такая? И что ей нужно? – спросила Улита нервно. – Не знаю. Но что-то явно ей надо... Сейчас выясним! – Прикрыв на миг глаза, Эссиорх коснулся пальцами лба. По его лицу скользнула тень. – Это знакомая... даже так... бывшая девушка байкера, тело которого я занимаю... – сказал он. – Погоди, ты же говорил, его девушка погибла! – растерялась Улита. |