Книга Ночь длиною в жизнь, страница 66 – Тана Френч

Я сидел и курил — Холли бы не одобрила, — и тут звякнул мобильник: пришло сообщение от малыша Стивена. Судя по всему, текст он переписывал раз десять, пока не вышло правильно. «Привет, детектив Мэки, у меня есть нужная вам информация. Всего наилучшего, Стивен Моран (дет.)».

Умничка. Время близилось к пяти. Я отправил ответ: «Молодец. Встречаемся в „Космо“ немедленно».

«Космо» — жалкая закусочная, притаившаяся в паутине аллей неподалеку от Графтон-стрит. Никто из убойного в жизни не сунет свой нос туда — это первый плюс. Второй плюс — «Космо» остается одним из немногих заведений, где еще нанимают ирландцев, а это значит, что никто не вперится в тебя взглядом. Иногда это очень кстати. Порой я встречаюсь тут со своими информаторами.

Когда я добрался до «Космо», Стивен уже сидел за столиком с чашкой кофе и рисовал узоры на рассыпанном сахаре.

— Рад видеть, детектив, — сказал я. — Спасибо, что связался.

— А как же… — Стивен пожал плечами. — Я ведь обещал.

— Ага. Есть о чем поговорить?

— Не уверен, правильно ли я поступаю.

— Солнышко, утром я по-прежнему буду тебя уважать.

— В Темплморе нам говорили, что полиция — наша семья, — сказал Стивен. — Я, знаете ли, запомнил и воспринимаю это всерьез.

— И правильно. Это твоя семья. Так в семьях и ведут себя, никогда не замечал?

— Нет.

— Ну, старик, значит, тебе повезло. Счастливое детство — великое дело. Впрочем, везет не всем. Что ты мне принес?

Стивен прикусил губу. Я с интересом разглядывал его, предоставив решать вопросы совести самостоятельно; наконец, как и следовало ожидать, он не подхватил рюкзак и не свалил из «Космо», а нагнулся и извлек тонкую зеленую папку.

— Отчет о вскрытии, — сказал он, протягивая папку мне.

Я быстро пролистал страницы. Диаграммы травм Кевина прыгнули на меня: вес органов, повреждения мозга — не самое подходящее чтиво над чашечкой кофе.

— Отличная работа, — сказал я. — Спасибо огромное. Изложи вкратце — тридцать секунд, не более.

Стивен застыл. Возможно, ему уже приходилось извещать родственников — но без технических подробностей. Я смотрел в упор, и Стивен начал:

— Э-э… Ладно. Он — то есть покойный, — э-э… ваш брат… упал из окна, головой вперед. Не обнаружено следов защиты или борьбы — ничего, что указывало бы на постороннего. Падение произошло с высоты примерно двадцать футов, на твердую землю. Он ударился о поверхность земли боком теменной части головы, примерно вот тут. Падение вызвало перелом черепа, приведший к повреждению мозга, и перелом шеи, парализовавший дыхание. То или другое привело к смерти. Очень быстрой.

Собственно, я это и готовился услышать, но все равно чуть не влюбился в расфуфыренную официантку за то, что она появилась как раз в этот момент. Я заказал кофе и какой-то бутерброд. Она записала все неправильно, потом еще раз — чтобы показать, что она выше такой работы, закатила глаза от моей тупости и чуть не опрокинула чашку Стивена ему на колени, забирая у меня меню. Когда она ушла, я уже был в состоянии шевелить челюстью.

— Тут ничего особенного, — небрежно заметил я. — Есть отчет по отпечаткам?

Стивен кивнул и достал еще одну папку, потолще. Снайпер всерьез поднажал на экспертов, и результаты доставили срочно. Судя по всему, он собирался поскорее закрыть дело и забыть.

— Расскажи самое главное, — попросил я.

— Снаружи на чемоданчике — месиво: после стольких лет в дымоходе стерлось почти все, что было, зато добавились рабочие и семья, которая… ваша семья. — Спохватившись, Стивен опустил голову. — Однако сохранились отпечатки, принадлежащие Рози Дейли и ее сестре Норе, плюс три отпечатка неизвестного — судя по расположению, пальцы одной руки. Внутри приблизительно то же самое: на сохранившихся вещах — отпечатки Рози; на плейере — отпечатки Норы; на самом чемоданчике изнутри — отпечатки Терезы Дейли, что естественно, потому что чемоданчик раньше принадлежал ей; и множество членов семьи Мэки, по большей части — Джозефины Мэки. Это ведь… э… ваша мать?

— Ага, — сказал я. Ясное дело, чемоданчик распаковывала ма. Я почти слышал гневную тираду: «Джим Мэки, убери свои грязные лапы от вещей, это ж трусики, ты что — извращенец?»

— Есть неопознанные?

— Внутри нет. Еще мы обнаружили, гм, несколько ваших отпечатков на конверте, где лежали билеты.

Оказывается, после всех событий последних дней у меня еще осталось место, куда можно больно ударить: мои отпечатки с того невинного вечера в «О'Ниле» — свеженькие, как вчерашние, двадцать лет пролежавшие во тьме, вот вам, играйте, эксперты.

— Разумеется. Мне не пришло в голову надеть перчатки, когда я покупал билеты. Что-нибудь еще?

— Не про чемоданчик. Похоже, записку аккуратно протерли. На второй странице, которую нашли в восемьдесят пятом году, есть отпечатки Мэтью, Терезы и Норы Дейли, трех парней, которые нашли и принесли записку, и ваши. Ни одного отпечатка Рози. На первой странице, из кармана Кевина, нет ничего. Вообще нет отпечатков. Чисто, как в бане.

— А окно, из которого он выпал?

— Тут наоборот: слишком много отпечатков. Эксперты почти уверены, что отпечатки Кевина остались на верхней и нижней рамах — там они и должны быть, если он открывал окно; на подоконнике — отпечаток его ладони, там, где он нагнулся. Впрочем, гарантии они не дают: слишком много слоев отпечатков внизу, детали пропадают.

— Что-нибудь еще?

Стивен покачал головой:

— Ничего выдающегося. Нашли отпечатки Кевина на парадной двери и на двери комнаты, из которой он выпал, а так — ничего неожиданного. По всему дому — сплошь отпечатки неизвестных; эксперты все еще работают. Пока выплыли несколько правонарушителей, они все местные, так что могли просто околачиваться в доме. Причем давным-давно.

— Отлично! — Я закрыл папку и убрал ее в портфель. — Этого я не забуду. А теперь хотелось бы услышать краткое изложение теории детектива Кеннеди о происшедшем.

Стивен следил за моими манипуляциями.

— Скажите еще раз, что все это нормально с этической точки зрения.

— Это нормально с этической точки зрения, потому что это сделано и забыто, малыш. Рассказывай.

Помедлив, он посмотрел меня и сказал:

— Я не знаю, как говорить с вами об этом деле.

Официантка грохнула на стол мои бутерброды и чашку кофе и метнулась прочь, готовиться к закрытию. Мы не обратили на нее внимания.

— Потому что я связан почти со всеми и со всем, что имеет отношение к делу?

— Да. Это и так нелегко, не хочу усугублять.

Еще и врачебный такт. Дайте мальчику пять лет — он будет нами командовать.

— Ценю твою заботу, Стивен, — похвалил я. — Однако сейчас мне нужна не чуткость, а объективность. Представь, что дело не имеет никакого отношения ко мне. Я — посторонний, который проходил мимо и хочет узнать основное. Сможешь?