Онлайн книга «Пик Дьявола»
|
В «Океанской корзинке» на Клоф-стрит, в ожидании, пока им принесут еду, Карла расспрашивала его о деле Артемиды. Гриссел подозревал, что таким способом дочь пытается прервать неловкое молчание. И вдруг, совершенно неожиданно, посреди разговора она спросила: — Папа, почему ты стал полицейским? Он не сразу нашелся с ответом. Пока раздумывал, увидел, что Фриц оторвался от журнала, и понял, что обязательно должен подобрать нужные слова. Он сказал: — Потому что я такой и есть. Сын удивленно поднял брови. Гриссел ссутулился. — Я просто как-то сразу понял, что я — полицейский. И не спрашивайте почему. У всех складывается о себе какое-то мнение. Я видел себя таким. — Я себя никаким не вижу, — возразил Фриц. — Ты еще маленький. — Мне шестнадцать лет. — Все придет. — Я не полицейский. И потом, я не хочу пить. Полицейские пьют. — Пьют все. — Полицейские больше всех. С этими словами Фриц снова уткнулся в журнал и больше не принимал участия в разговоре. До тех пор, пока они не поели и Гриссел не спросил Карлу как бы между прочим, знает ли она песню на африкаансе, где есть такие слова: «'n Bokkie wat vanaand by my kom le, sy kan maar le, ek is 'n loslappie» («Если хочешь, детка, прыгай ко мне в постель — сегодня я свободен и весел»). Карла ткнула пальцем в брата; тот, не поднимая головы, спросил: — Какая группа? — Не знаю; я слышал эту песню по радио позавчера. — Это микс или отдельная песня? — Отдельная. — Курт Даррен, — сказал Фриц. Гриссел понятия не имел, кто такой Курт Даррен, но не хотел в этом признаваться. Ему не хотелось снова слышать колкости в свой адрес, как было в случае с Шарлиз Терон. — Курту Даррену не помешает взять в свою группу хорошего бас-гитариста, — сказал Гриссел. В лице сына что то дрогнуло. Как будто над сумрачной горой вдруг взошло солнце. — Точно, так и есть, у него вообще проблемы со звуком. Песня-то старая, но он ее аранжировал. Тунс Йордан исполняет ее лучше. Это он сделал ремикс Loslappie, но он точно так же не разбирается в басах. Только у одного исполнителя на африкаансе хороший басист, но он эту песню не поет. А жаль! — Кто такой? — Антон Госен. — Антона Госена я знаю, — с облегчением произнес Гриссел. — Это ведь он пел песню про фургон? — Какой фургон? — Да, как бишь она называлась? «По дорожке с ветерком»? — Пап, твоей песне, наверное, лет сто, — изумленно проговорил Фриц. — Больше Госен такой ерунды не поет. Теперь он рокер. Его группа называется «Бушрок-банд». — Невероятно! — И знаешь что, папа? На бас-гитаре в «Бушрок-банд» играет тот же самый парень, который помогал Тунсу Йордану аранжировать Loslappie. Вообще хочу тебе сказать, что Тунс — достаточно средненький исполнитель. Неплохой, но не хочет играть рок. Не хочет выеживаться на сцене. Вот «Нефтяники», эти да… — «Нефтяники»? — Да. И… — Неужели так называется группа? — Пап, при всем моем уважении, сколько лет ты не просыхал? Сейчас самые известные группы, которые поют на африкаансе, называются «Нефтяники», «Кобус», «Аккедис», «Девятая батарея» и «Бескрааль», и еще «Черные карлики», и все они задают жару! Теперь на африкаансе исполняют любой рок, от хеви-метал до кантри. Но, если ты хочешь услышать басы, тебе стоит послушать живой концерт Антона. Антон — настоящий рокер; он любит басы, он от них заводится. Единственный недостаток на том концерте — публика. Представляешь, они хлопают. Аплодируют. — Хлопающая публика? — Ага. В другой раз Антон три раза подумает, прежде чем устроит концерт в Государственном театре! Люди слушают бешеный рок и, вместо того чтобы срываться с места и танцевать, они хлопают! Обалдеть можно. Это же не концерт выпускников консерватории, это рок, а они сидят и вежливенько так аплодируют. Хлопающая Претория! — Сел на любимого конька, рокер! — сказала Карла, заводя глаза к небу. Гриссел хотел было возразить, но рассмеялся. Он ничего не мог с собой поделать и понимал почему: он был совершенно согласен с сыном. Когда он отсмеялся, Фриц вдруг сказал — скорее самому себе, чем отцу: — Кстати, вот кем я могу себя представить. — Кем? — Бас-гитаристом. — И играть в группе Карен Зойд, наверное, — поддела его сестра. Фриц показал Карле нос: — Только невежды считают, будто она исполняет исключительно рок! Начиталась журнала «Ты»! Зойд классно исполняет баллады. Она не рокерша. Но голос у нее обалденный. И драйв… — И ты втрескался в нее по уши. — Нет, — с сожалением проговорил Фриц. — Карен занята. — Он повернулся к отцу: — Значит, папа, ты тоже любишь бас? — Немного, — улыбнулся Гриссел. — Немного. Клуте позвонил еще раз, когда он отвозил детей домой, на Бракенфелл. — Бенни, я думал, у тебя на журналистов зуб. — Что? — Вчера вечером ты обзывал их «стервятниками» и советовал «послать их к черту», а сегодня утром что я вижу? Ты предпочитаешь беседовать с ними напрямую? — О чем ты? — Прочти первую полосу «Раппорта», Бенни! Самую первую: «Источники, близкие к ветерану уголовного розыска инспектору Бенни Грисселу из отдела особо тяжких преступлений (ООТП), утверждают, что полиция рассматривает версию, согласно которой линчеватель непричастен к убийству Лоуренс». Лично я ничего подобного им не говорил, я точно помню! — Я знаю, мать… — Он осекся, вспомнив, что в машине дети. — Я тоже ничего не говорил. — Должно быть, с ними побеседовала девушка-привидение из Юниондейла. — Говорю тебе, это не я… Гриссел осекся. Он понял, кто связывался с репортерами. Бицепс Кейтер. Вот кто! — Не важно. Главное, ежедневные газеты требуют продолжения, потому что теперь у всех по данному вопросу имеется свое мнение. Даже у политиков. Одни считают, будто во всем виноват АНК, партия за возвращение смертной казни уверяет, что это — глас народа, а «Санди таймс» проводит опрос общественного мнения, и семьдесят пять процентов опрошенных заявляют, что парень с ассегаем — герой. — Господи помилуй! — Теперь репортеры одолевают меня звонками. Вот я и подумал, раз ты выполняешь мою работу, то можешь ответить на вопросы самостоятельно. — Я же сказал тебе, Клуте, это не я! Клуте на секунду замолчал, а потом спросил: |