Онлайн книга «Заарин»
|
Грань меж мирами много тоньше, чем считает большинство, и вполне преодолима, если, конечно, это вопрос жизни и смерти, как теперь… Кромешная тьма перед глазами, и рука Джины в его руке… Юноша шагнул неизвестно куда и почувствовал, что у него получилось. Как? Он сам этого не понимал… Словом, он открыл глаза и увидел… Ровно в 3 часа 23 минуты в назначенном месте около заброшенной фермы на вершине пологой сопки с одной-единственной сосной собралась толпа народа. Женщины, а тем более дети у бурят издревле в подобных мероприятиях участия не принимали, однако и они были здесь. Впрочем, в толпе угадывались и лица с европейскими чертами. Связанное тело неизвестного, потому как лицо его было закрыто натянутым на голову холщовым мешком, привезли на телеге и небрежно сбросили на землю. Частные фазы лунного затмения уже начались, и край земной тени упал на лунный диск, но никто покуда этого не заметил. Посередине места действия полыхал большой костер. Три шамана в одежде для камланий били в бубны около него. Среди них были Пятнистый Волк и Сорока, а Полярная Сова руководил действом. В кожаной одежде со множеством бубенцов и подвесок Сова принес в жертву черного коня и слил его кровь в таган с кипящей водой, подвешенный над огнем. Разделав лошадиную тушу острым ножом, он вывернул из него лопатку и стал всматриваться в нее подслеповатыми старческими глазами. Вероятно ничего не разглядев в полутьме, он подошел ближе к костру. Народ затих в ожидании предсказания, даже боо перестали бить в бубны. Шаман смотрел на лопатку и молчал. — Что? — нарушил тишину Пятнистый Волк. — Что ты там видишь? В ответ Сова, потрясая лопаткой над головой, воскликнул: — Да будет наказан подлый убийца! Тэнгри-небожители благословляют нас на это! — После чего он бросил лошадиную лопатку в костер и ударил в бубен, — Продолжаем! — прокричал он в полной тишине. Лунный диск уже наполовину скрыла тень Земли. Приближался рассвет, однако светлее не становилось. Начала затмения до сих пор никто не заметил… — Что тут происходит, ты можешь мне объяснить? — спросил Птенец неизвестной науке Птицы с хищным клювом, мощными когтями на лапах и блестящим оперением, причем все это было выполнено из высокопрочной и устойчивой к коррозии легированной стали. Обратился он к Черному Таракану размером с немецкую овчарку, а, надо заметить, подобный размер для заурядного насекомого, пусть и американского происхождения, довольно необычен. Эти чудеса генетики обосновались на одной из верхних веток одинокой раскидистой сосны, что произрастала на пологой вершине сопки в десятке шагов от разведенного костра. — Если я правильно понимаю происходящее, мы находимся в сновидении Гомбо Хандагурова, — ответил Таракан, зачем-то поднимая хитиновые надкрылки и расправляя крылья, впрочем, очень скоро снова вернул их в исходное положение. — Вот здорово, я, оказывается, тоже летать могу, если захочу, только вот не хочу почему-то… — Погода, видно, нелетная, — сказал Птенец и добавил для порядка: — Г-г-ар! Далеко бы ты улетел, рожденный ползать! — На себя посмотри, металлическая ворона, — огрызнулся ее собеседник. — Летать еще не научилась, а туда же, насмехается над несчастным существом! — «Жил на свете таракан, таракан от детства, — процитировал Птенец, — а потом попал в стакан, полный мухоедства!» — Сама сочинила? — спросило оболганное насекомое. — Чему тебя только в школе учили! Г-г-ар! — захохотал Птенец. — Сии гениальные строки принадлежат перу братьев Карамазовых! — Мы таких писателей еще не проходили. — В Москве что, другая школьная программа? Птенец не мог понять, подыгрывает ли ему Таракан, прикалываясь, или действительно не в курсе. Впрочем, наверно, все-таки подыгрывает, кто же не знаком с романом «Братья Карамазовы» хотя бы понаслышке? — Слушай, — напомнил Таракан, — мы не препираться сюда пришли, а товарищей вызволять! — Тогда к телу! — призвал Птенец. — Что эти люди собираются делать со связанным телом? — Давай-ка начнем с самого начала, — не ответив на вопрос, предложил мудрый и последовательный Таракан. — Итак, мы находимся в сновидении Гомбо, которое очень мне напоминает сцену казни заарина из записок учителя. — Миллион отличий, — не согласился Птенец. — Во-первых, сто лет назад был вечер, а теперь ночь. — Скорее предрассветное утро, — уточнил Таракан. — Во-вторых, я вижу здесь женщин и детей, да и кроме бурят добрая половина европейцев. — Никого не узнаешь? — Маму я сразу стала искать, но различить можно лица лишь тех, кто стоит в первых рядах у костра, — сказал Птенец. — Мамы среди них нет. — Вдобавок ко всему мы не знаем в лицо ни одного из похищенных, — добавил Таракан. — Ни Шамбуевых из Новоленино, ни Хандагуровых из Эстонии… — Смотри, вон та женщина, что возле инвалидной коляски, — Птенец показал стальным когтем, — Нина Павловна, завуч из лицея! — Отлично! — живо отреагировал Таракан. — Чему ты радуешься? — Тому, что мы определились со временем, местом, а также с тем, что здесь вообще происходит. — Выкладывай, — велел Птенец, — я пока ни с чем не определилась. — Оно и понятно, куриные мозги вошли в поговорку… — начал было Таракан, но Птенец осадил его одной только многозначительной репликой: — Что-то я проголодалась, давненько таракашек не клевала на завтрак! — Понял, молчу, точнее, говорю по существу, — заторопился Таракан. — Итак, время. Сейчас шестнадцатое июня две тысячи одиннадцатого года, ровно четыре часа двадцать две минуты. — Как ты определил? — Посмотри на Луну. Птенец повернул хищную голову на юго-запад, куда указывал Таракан, и увидел в чистом от туч окошке еле различимую красноватую Луну. — Что это с ней? Стыдно стало? — Только что началась полная фаза лунного затмения. Земля заслонила Солнце, на Луну упала земная тень, и лунному диску нечего стало отражать. — Ясно, — сказал Птенец, хотя понял далеко не все. Слабоват был в астрономии. — Теперь место, — продолжил ликбез Черный Таракан. — Мы находимся на сопке неподалеку от заброшенной фермы. Вон она на байкальском берегу, ее уже видно в предрассветных сумерках. — Понятно, — кивнул Птенец. — Кого хоронят эти люди? — Не хоронят, а казнят, — поправил Таракан и добавил без прежней уверенности в голосе: — А вот кого они собрались казнить, я не знаю. Лицо пленника закрыто холстиной… В одной из двух припаркованных на обочине машин Степан Юрьевич Есько узнал красную иномарку своей сотрудницы Марины Младич, ну а другая — уазик, он решил, принадлежит Василию Шарменеву. На Ольхоне этот непритязательный, но проходимый шедевр отечественного автопрома не выходил из моды еще со времен развитого имперского социализма. |