Онлайн книга «Мистер Рипли под землей»
|
– Я не знаю, где Бернард сейчас. Вы не получали от него никаких вестей? – Почему ты звонишь из Парижа? Объяснять это при такой слышимости вряд ли имело смысл. Спасибо, хоть удалось разобрать, что Бернард им не звонил. – Они сбились с ног в поисках Дерватта! – прокричал Джефф. (Последовал ряд английских ругательств.) – Черт их побери! Если я не слышу тебя, вряд ли кто-нибудь на линии может понять хоть одно… – D'accord! [69] – откликнулся Том. – Поведай мне свои печали. – Возможно, жена Мёрчисона… – Что?.. – О господи! Нет, все-таки телефон – дьявольское изобретение. Надо срочно возвращаться к перу с бумагой и почтовым пароходам. – Ничего не слышу! – Мы продали “Ванну”… Они просят… за Дерватта! Том, если бы только… Неожиданно их прервали. Том в ярости швырнул трубку на рычаг и тут же схватил ее, чтобы высказать телефонистке все, что он по этому поводу думает, но опять положил трубку. Телефонистка не виновата. И никто не виноват – по крайней мере, из тех, до кого можно добраться. Итак, миссис Мёрчисон приезжает, как Том и предполагал. Возможно, ей известна теория ее мужа о фиолетовых тонах. Интересно, кому продали “Ванну”? И где Бернард? В Афинах? Может быть, он решил пойти по стопам Дерватта и утопиться на каком-нибудь из греческих островов? Том уже видел мысленно, как едет в Афины. Как называется тот остров Дерватта? Икария? Где он находится? Надо будет выяснить завтра в туристическом агентстве. Том сел за стол и настрочил записку: “Дорогой Джефф! Если вы вдруг встретитесь с Бернардом, то учтите, что я мертв. Бернард думает, что убил меня. Объясню позже. Не говори об этом никому – я пишу это только на тот случай, если вы увидитесь с Бернардом, и он скажет, что убил меня. Притворитесь, что верите ему, и ничего не предпринимайте. Задурите Бернарду голову и постарайтесь его утихомирить, пожалуйста. Всего наилучшего, Том”. Том спустился в холл, купил марку за семьдесят сантимов и отправил письмо. Джефф, наверное, получит его только во вторник. Но отправлять подобное сообщение телеграммой было бы неосторожно. Или не было бы? “Для Бернарда я – под землей”. Вряд ли Джефф с Эдом поймут, что это значит. Он все еще размышлял об этом, когда в холл вошла Элоиза. Том был рад видеть, что ее чемоданчик при ней. – Добрый вечер, мадам Стивене, – приветствовал он ее по-французски. – Сегодня ты мадам Стивене. – Том хотел проводить ее к портье, чтобы она зарегистрировалась, но потом решил, что сойдет и так, и они направились к лифту. Три пары глаз следили за ними. Она его жена? Гм. – Том, ты очень бледен! – День был утомительный. – Ой, а что это… – Тс-с-с… Она имела в виду рану на голове. Элоиза всегда все замечала. Кое-что ей придется объяснить, но, конечно, не все. Описывать могилу – бр-р-р… Это было бы слишком ужасно для нее. И выставило бы Бернарда убийцей, а он им не был. Том уплатил чаевые лифтеру, который настоял на том, чтобы донести вещи Элоизы до номера. – Что у тебя с головой? Том снял темно-зеленый с голубым шарф, которым высоко обмотал шею, чтобы не видно было кровь. – Бернард ударил меня. Но беспокоиться не о чем. Снимай обувь, раздевайся. Устраивайся, как дома. Шампанского хочешь? – С удовольствием. Он заказал по телефону шампанское. Том испытывал легкое головокружение, как при высокой температуре, но он знал, что все дело лишь в слабости и потере крови. Не накапал ли он кровью дома? Нет, он вспомнил, что проверил это перед уходом. – А где Бернард? – Элоиза скинула туфли и осталась босиком. – Не имею понятия. Может быть, в Париже. – Вы подрались? Он не хотел уезжать? – Ну, настоящей дракой это не назовешь. У него расстроены нервы. Но все это ерунда, не обращай внимания. – Но почему ты уехал в Париж? Он что, все еще у нас дома? А может быть, и так, вдруг подумал Том. Правда, Бернард забрал все свои вещи – Том проверял. А попасть обратно в дом он мог, только разбив стеклянные двери. – Нет, его нет у нас дома, – сказал он. – Я хочу осмотреть твою голову. Пойдем в ванную, там светлее. В дверь постучали. Их заказ выполнили быстро. Осанистый седовласый официант улыбнулся, когда хлопнула пробка. Бутылка с приятным хрустом вошла в ведерко со льдом. – Merci, m'sieur, – сказал официант, принимая от Тома банкноту. Они подняли бокалы – Элоиза несколько неуверенно – и выпили. Элоиза хотела первым делом осмотреть его голову. Том подчинился. Он снял рубашку, нагнулся и закрыл глаза, пока Элоиза промывала рану с помощью полотенца. Он постарался не слушать ее причитаний, которые предвидел. – Рана неглубокая, иначе она не кровоточила бы так, – сказал он. От мытья кровотечение, понятно, усилилось. – Возьми другое полотенце, – возьми что-нибудь, – сказал Том, выходя в спальню, где неожиданно ноги у него подкосились, и он мягко опустился на пол. Но сознания он не потерял и пополз обратно в ванную, так как там пол был выложен керамической плиткой. Элоиза сказала, что надо наклеить лейкопластырь. На минуту Том все-таки отключился, но не стал говорить об этом. Он добрался до туалета, где его вырвало. Взяв у Элоизы намоченное полотенце, он вытер им лицо. Спустя пару минут он стоял в ванной возле умывальника, потягивая шампанское, в то время как Элоиза сооружала повязку из маленького носового платка. – Почему ты носишь с собой лейкопластырь? – спросил он. – Он мне нужен для ногтей. Это было выше его понимания. Он придерживал пластырь, пока Элоиза отрезала от него кусок. – Пластырь розового цвета, – сказал он. – Это попахивает расовой дискриминацией. Американское движение за права негров не потерпело бы этого. Элоиза не поняла – Том говорил по-английски. – Я объясню тебе это потом. После этого они забрались в постель – шикарную широкую постель с четырьмя пухлыми подушками. Элоиза пожертвовала свою пижаму, чтобы подложить Тому под голову, если вдруг опять начнется кровотечение, но он не думал, что оно начнется. Элоиза улеглась голышом и была наощупь удивительно гладкой – как мрамор, – только мягкой и теплой. Момент был неподходящим, чтобы заниматься любовью, но Том все равно был очень счастлив и совсем не думал о завтрашнем дне. Возможно, это было неразумно с его стороны, но он решил побаловать себя и расслабиться. В темноте он слышал, как шипит шампанское в бокале Элоизы, и как она ставит пустой бокал на столик. Он прижался щекой к ее груди. “Элоиза, ты единственная женщина, которая заставляет меня ощущать настоящий момент”, – хотел он сказать, но чувствовал себя слишком усталым, чтобы говорить, да и мысль была, возможно, не такой уж глубокой. |