Книга Кровь и лед, страница 128 – Роберт Мазелло

Майкл позвонил Гиллеспи домой, надеясь, что попадет на автоответчик, однако редактор поднял трубку после первого же гудка.

— Надеюсь, я тебя не разбудил, — раздался на том конце голос Майкла сквозь статические потрескивания.

— Майкл?! — почти проорал в трубку Гиллеспи. — Как же трудно до тебя дозвониться!

— Есть немного. Но в таком месте не жизнь, а сплошная кутерьма.

— Подожди секунду. Я приглушу музыку.

Майкл уставился на оставленный кем-то на столе блокнот. На обложке от руки был нарисован Санта-Клаус на санях и, надо сказать, нарисован весьма недурно. Майкл мысленно вернулся на год назад, к Рождеству, тогда Кристин подарила ему походную палатку, а он ей — акустическую гитару… на которой ей так и не представилась возможность научиться играть.

— А теперь рассказывай, — снова заговорил Гиллеспи, — как там наша история продвигается? Я собираюсь обратиться в декоративно-художественный отдел, чтоб там как можно скорее приступили к подготовке обложки и макетов. Как только у тебя появится черновой материал текста — мне плевать, насколько сырой! — я должен сразу с ним ознакомиться. — Он тараторил так быстро, что слова, кажется, натыкались одно на другое. — Что там нового насчет тел во льду? Вы их уже разморозили? Какие-нибудь предположения есть относительно их происхождения?

Что Майкл мог ответить? Что он не только знает, кто они такие, но еще и знает их по именам, потому что те лично представились?

— Меня прежде всего интересует женщина, — признался Гиллеспи. — Как она выглядит? Полностью разложилась или все-таки ее можно будет поместить на всю страницу и не перепугать юных читателей?

Майкл был в полнейшем замешательстве. Не хотелось вешать на уши Гиллеспи лапшу, но и разглашать правду он определенно не собирался. Ему претила мысль о том, чтобы описывать Элеонор как неодушевленный объект, подходящий или не подходящий для публикации в журнале.

— Думаю, тело достаточно хорошо сохранят, чтобы его можно было где-нибудь экспонировать, — продолжал трещать Гиллеспи. — ННФ наверняка захочет похвастаться находкой, и не удивлюсь, если они выставят женщину на всеобщее обозрение в Смитсоновском институте.

У Майкла оборвалось сердце. Он сто раз успел пожалеть о том, что так поспешно проинформировал Гиллеспи об открытии, и теперь сокрушался, что не может повернуть время вспять и переиграть все заново. Не может скрыть правду. Хотя, может, и сейчас все еще можно исправить?

— Тут такое дело… — произнес он. — Я тогда, кажется, немного поторопился с выводами.

— Немного поторопился с выводами? — переспросил Гиллеспи. Первая фраза, произнесенная им медленно. — Ты что имеешь в виду?

Ох, если бы сам Майкл знал, что он имеет в виду… Он так и видел, как редкие волосенки на голове Гиллеспи с каждой секундой становятся еще реже.

— Эти тела… В общем, это не совсем то, о чем я думал.

— Ты к чему клонишь, черт возьми? Это либо человеческие тела, либо нет! Не хочешь ли ты сказать, что…

Пока он говорил, Майкл намеренно потряс трубкой, и связь прервалась, а когда через несколько секунд восстановилась, журналист сказал:

— Извини, Джо, но тебя плохо слышно. Можешь повторить последнюю фразу?

— Я спрашивал, настоящая это история или выдуманная? Потому что если ты просто валяешь дурака, то знай, что мне такие шуточки не по нутру.

— Я не валяю дурака, — повторил за ним Майкл. — Боюсь, я сам себя ввел в заблуждение. Оказалось… Оказалось, что это не настоящая женщина, а просто… фигура, вырезанная из дерева.

— Фигура… вырезанная… из дерева?..

— Ну да. Какие раньше на бушпритах кораблей прикрепляли. — Майкл сам восхитился собственной находчивостью. — Довольно старая и очень красивая, но это совсем не замерзшая женщина. Да и мужчины позади нее никакого не было — всего лишь кусок дерева с изображением человека, правда, искусно выполненный. Должно быть, я наткнулся на обломки старинного корабля. — Майкл мог бы и дальше сочинять, но боялся, что у Гиллеспи разыграется воображение и он попросит сделать фотографии корабельной фигуры. В таком случае придется городить что-то похожее из подручных средств. — Ты даже не представляешь, Джо, как мне стыдно.

— Стыдно? — тихо произнес Гиллеспи. — И это все? Тебе стыдно? А я-то собирался сделать тебя лицом «Эко-Туризма». Планировал за немалые бабки нанять PR-агентство, чтобы они разместили твою физиономию во всех крупнейших изданиях.

Майкл понимал: после того, что он сейчас наплел, шансы преподнести миру сенсацию — прославиться, получить премию, а может, и разбогатеть — разом стали призрачными.

— Но у меня полно другого отличного материала — про заброшенную китобойную станцию, последнюю разрешенную в Антарктике собачью упряжку, чудовищный шторм, в который я попал, огибая мыс Горн. Тонны материала.

— Хорошо, Майкл, хорошо. Поговорим об этом подробнее, когда вернешься. Сразу после Нового года. Тогда и покажешь, что ты там наскреб.

— Разумеется, — ответил Майкл, продолжая мысленно прикидывать, какой урон только что нанес собственной карьере. Судьба даровала ему уникальный шанс для карьерного роста, а он взял и добровольно его похоронил.

— Ты вообще как себя чувствуешь?

— Отлично, — ответил Майкл.

— А с Кристин ситуация какая? Изменения есть?

Он догадывался, что у Гиллеспи на уме — наверняка редактор решил, что из-за затянувшейся трагедии у Майкла немного поехала крыша. Майкл решил извлечь из ситуации выгоду, хотя использовать факт смерти Кристин, чтобы оправдаться, и было противно.

— Кристин умерла, — сообщил он.

— О Боже! Что ж ты раньше-то не сказал?

— Смерть Кристин плюс непривычные условия жизни на станции… Может, я и правда немного не в себе. — Своим тоном Майкл дал понять, что дела его действительно плохи.

— Слушай, мне очень жаль, что так вышло с Кристин. Соболезную.

— Спасибо.

— Но по крайней мере теперь ее мучения позади. Как и твои.

— Думаю, ты прав.

— Постарайся не нервничать и особо не перенапрягайся. Мы с тобой как-нибудь в другой раз поговорим. Может быть, через денек или два.

— Обязательно.

— Слушай, Майкл, почему бы тебе не обратиться к врачу на станции? Пусть он…

— Она. Здешний врач — женщина.

— Хорошо. Пусть она тебя осмотрит. Хуже от этого все равно не будет.

— Обещаю, так и сделаю.

Майкл повел телефоном в воздухе, затем потер рукавом по трубке, чтобы вызвать дополнительные статические помехи. Гиллеспи наверняка начнет давать ему всякие медицинские советы, а Майклу выслушивать их совсем не хотелось. Журналист промямлил «до свидания» и отключился, но сразу покидать узел связи не стал. Некоторое время Майкл продолжал сидеть, обреченно свесив руки с коленей. Он не был уверен, но подозревал, что сморозил сейчас самую большую глупость в своей жизни. Майкл всегда действовал интуитивно, касалось ли это выбора маршрута восхождения на утес, излучины реки при сплаве или пещеры для исследования, и вот теперь он снова положился на интуицию. Но почему — сам не понимал. От мысли, что, вернувшись в большой мир, Элеонор попадет в лапы таких, как Гиллеспи, на душе делалось гадко. Да, он соврал редактору, но если бы не соврал, то поступил бы по-предательски.