Книга Лучшая месть, страница 11 – Джастин Дэвис

– Я собираюсь вернуться к работе, – сказала Джесса и двинулась дальше. Сент-Джон молча повернулся и зашагал рядом. Это не входило в ее планы, но она не знала, как его остановить. Джесса чувствовала слабое давление в пояснице, когда они пробирались сквозь толпу, и пыталась его игнорировать.

Сент-Джон молчал – едва ли удивительно, учитывая его склонности, – и хотя Джесса сознавала, что он вынуждает людей говорить с помощью этого трюка, она ощущала необходимость сказать хоть что-нибудь.

– Где вы остановились? Гостиница в Сидаре закрыта на реконструкцию, а другой в городе нет.

– В Ривер-Милле.

– В «Тимберленде»?

Он кивнул.

– Туда далековато ехать.

Сент-Джон пожал плечами. Позади послышались радостные крики – толпа реагировала на очередное обещание Олдена.

– Уже вторично он собирает в сквере народ, – пробормотала Джесса, когда им пришлось перейти улицу, чтобы попасть на свободный тротуар.

Сент-Джон молча искоса посмотрел на нее, что она восприняла как вопрос.

– Олден женился три года назад. На свадьбу пригласил весь город. И я уверена, что все пришли.

– И вы?

– Нет. Я была в Сиэтле. Хотя я все равно бы не пошла.

Услышав собственный мрачный голос, Джесса напомнила себе о необходимости следить за своей интонацией. Открыто выказывать неприязнь к оппоненту не казалось хорошей идеей. К счастью, Сент-Джон воздержался от комментариев.

– Колледж? – спросил он.

– Университет штата Вашингтон, – ответила она, когда они добрались до угла напротив магазина. – Но я уже закончила учебу. Получила там работу в фирме по поставке ветеринарных товаров.

– Но бросили ее?

– Папа нуждался во мне, – просто сказала Джесса.

Она направилась к магазину, собираясь войти через заднюю дверь и оставить вход для покупателей закрытым. Хотя вряд ли кто-нибудь покинул бы выступление великого оратора ради макета продуктов.

– Сожалеете?

Джесса рылась в кармане в поисках ключей, пытаясь понять смысл вопроса. В конце концов, она дала исчерпывающий ответ:

– Что мне пришлось уехать? Да. Что я сделала это? Нет.

Джесса открыла дверь, и они прошли внутрь. В задней кладовой было темно, прохладно и пахло сладостями.

– Дорогая учеба. – Слова прозвучали, когда они шли к офису. Она открыла вторую дверь и щелкнула выключателем, прежде чем повернуться к нему.

– Да. Если бы не папа и деньги, которые он начал откладывать перед моим рождением, я бы не смогла поступить в колледж. Или до сих пор выплачивала бы долги.

– Планирование?

– Да.

Сент-Джон ничего не сказал, но Джесса увидела, как что-то блеснуло в его глазах. Что-то, заставившее ее испытать странное ощущение, вроде того, которое она испытывала утром, спрашивая себя: «Что беспокоило меня вчера?»

Толпа в сквере вновь разразилась радостными криками. Джесса не думала, что выражение ее лица изменилось, но Сент-Джон тихо произнес:

– Вы сможете.

Удивленная его проницательностью, она повернулась и подошла к отцовскому столу.

– Но хочу ли я?

Джесса сказала это почти шепотом, но он услышал ее.

– Только вы.

Она повернулась к нему:

– Если только я могу победить его, значит, причина всего лишь в моем имени.

– В чем бы ни было.

– Никто не должен быть избран только из-за этого, – настаивала Джесса, прислонившись к столу. – Так же как Олден не должен быть избран только потому, что он достаточно богат и может позволить себе широкомасштабную кампанию. Он не сам заработал эти деньги.

Сент-Джон молча посмотрел на нее, приподняв одну бровь. И снова она почувствовала необходимость пуститься в объяснения, хотя ее не спрашивали:

– Деньги заработал его дед. Лесозаготовки, бумага, перевозки. Мой папа говорил, что он был отличный предприниматель. Его сын, очевидно, унаследовал способность к бизнесу, но он и его жена погибли в автокатастрофе. По словам папы, это разбило сердце старику.

Сент-Джон, казалось, внимательно слушал, поэтому Джесса продолжала говорить, хотя не вполне понимала его интерес. Возможно, это было просто стремление знать все о противнике.

– Моя мать думает, что дед испортил Олдена – давал ему все, что тот хотел, никогда не заставляя работать, из-за того, что он потерял родителей. Думаю, это объясняет многое.

– Не все.

Сент-Джон произнес это так же тихо, как Джесса, спрашивая, хочет ли она участвовать в этом донкихотском предприятии. Но она услышала это, хотя не знала, что он имеет в виду. Он знал что-то о наклонностях Олдена?

– Я знала его сына, – внезапно сказала Джесса.

Прошло несколько секунд, прежде чем он промолвил без всякого выражения:

– Того, который умер.

«Господи, законченная фраза! Неужели потрясение было настолько сильным?»

– Да, – ответила она, опомнившись. – Того, который – официально – погиб во время страшной бури и наводнения здесь двадцать лет назад.

– Официально?

Джесса почти жалела, что начала этот разговор. Незачем было затевать его с посторонним. И все же она продолжала вести себя с ним нетипично для нее с того дня, как он появился здесь… Неужели это было всего три дня назад?

– Я этому не верю.

Ей показалось, что он внезапно напрягся.

– Почему?

– Как я сказала, я знала Эдама. Знала о его отношениях с отцом. Какими… плохими они были.

Она услышала слабое эхо этого напряжения в его голосе, когда после паузы, во время которой Сент-Джон, казалось, мучительно подбирал слова, он захотел уточнить:

– В смысле?

– Не думаю, что Эдама случайно унесло потоком воды. Мне кажется, он позволил этому случиться. Или даже способствовал этому.

– Как его мать?

– Да. Она сама покончила со своими горестями – может, он тоже сделал это.

– Удивительно, что Олден это признает.

Сент-Джон произнес это задумчиво, и законченная фраза заставила Джессу задуматься, были ли его мысли такими же краткими и отрывистыми, как его речь. Или же он думал полными фразами и просто сводил их к минимуму, когда говорил? А самое любопытное: почему? Что побудило его развить этот лаконичный стиль?

– Вы хотите сказать, что это могло заставить людей думать, будто он довел ее до этого?

– Должно было заставить.

– Да. Но Олден убедил город, что она давно страдала душевной болезнью и он делал все, чтобы помочь ей, но тщетно.