Онлайн книга «Убить Горби»
Его перебили: – Клевая идея, давай, выпей! – Молодец! – Наконец-то… – А до этого ты че тут делал? – Я серьезно. Хотел выпить за нашу страну… За то, что мы родились именно тут. За счастье жить в Союзе Советских Социалистических Республик! Без особого энтузиазма народ поддержал Вовку. Когда все расходились, Колян, сосед по подъезду, комиссованный из армии, как говорили, по ранению, удержал Вовку за плечо. – Ты про счастье жить в СССР серьезно говорил? – спросил он, строго глядя в Вовкины глаза. – Вполне серьезно, – подтвердил тот. – А ты где-то еще жил? – Где это – «где-то», в смысле? – В другой стране, умник. – Неа. – Так что же ты лепишь тут как диктор с телевидения про счастливую жизнь? Ты понимаешь, Вован, думать надо своей башкой, а не слушать других. Вовка не был настроен ссориться, тем более с нетрезвым соседом. Говорили, будто его ранили где-то на границе, а то и в самом Афганистане, и что осколки из него до сих пор продолжают извлекать в каком-то военном госпитале. Не услышав ответа, Колян покачал головой и, не попрощавшись, скрылся в ночной темноте московского двора. Вова решил было осуществить вторую попытку приглашения Нади на прогулку, но и в пьяном состоянии ему хватило ума не совершать такую глупость. Тем более, на секунду показалось, что его чувства к Наде могут быть ненастоящими. «А вдруг я придумал эту любовь, а на самом деле ничего такого нет и не было?» – Ушла любовь, завяли помидоры, – произнес он громко, с веселой злобой и, гордый и счастливый, побрел к дому. По дороге, как нарочно, ему повстречался участковый милиционер, известный своим занудным и злобным нравом. – Шатаемся без дела, – радостно воскликнул он, подойдя к Вовке и дыхнув на него чесноком. Вовка ничего не ответил и попытался обойти участкового. Но тот настойчиво требовал общения: – Распивал спиртные напитки в общественном месте? – Чего пристал? – огрызнулся Вовка. – Полегче, полегче. Оскорбление представителя власти? – Какое оскорбление? – Ты со мной «на ты». – Извините, буду «на вы». А вы почему со мной «на ты»? – Умный очень? – Не жаловались. – Так разговариваешь, да? Пойдем-ка со мной в опорный пункт. – Не пойду. – Не понял… – А че тут понимать? Не пойду. До свидания. – Так, стоять! – Пошел ты в жопу, фараон! – Вовка взвился и уже готов был ударить милиционера по лицу. – Ты мне вообще никто. У нас диктатура пролетариата. Отец у меня – пролетарий. Так что я – диктатор. И мне на тебя начхать. Дюжий участковый скрутил Вовку без труда. Откуда ни возьмись, подкатил «уазик», куда быстро и ловко поместили незадачливого диктатора. – Ну все, паря, – зло ухмыльнулся участковый. – Карьера зэка началась. – Да за что? – удивился Вовка, и тут же получил сильный удар под дых. – Эй, тише там, – вступился за него участковый, расположившийся впереди, рядом с водителем. – Да ладно, нормально, – тяжело дыша, отозвался его напарник. – Не рассыплется, ничего. В отделении «крупный» отвесил Вовке еще парочку тумаков и, толкнув в грязную и дурно пахнущую нишу за решеткой, запер там и удалился. – В кого ты такой грубый? – поинтересовался участковый спустя час, вызвав Вовку на «допрос». Тот демонстративно отвернулся к окну. – Понятно. Слышь, смелый, да? Может быть, сержанта Дуськина пригласим? – Кто это? – Попутчик твой по патрульной машине. – Не знаю. Он мне не понравился. От него чесноком пахнет. И от вас тоже. Отпустите меня… – Я в толк не возьму: ты или совсем чеканутый, или взаправду смелый. Ну, мы это проверим. Ты хоть понимаешь, идиот, что твоя комсомольская анкета испорчена? – Я ни в чем не виноват. А что идиот, так это точно… Участковый встал из-за стола, подошел к зарешеченному окну. – Вот это уже похоже на осознание вины. Слушай, Щедринский, ты знаешь Николая Сомова из тринадцатого подъезда? – Конечно, знаю. Сегодня виделся с ним. Мы же в одном подъезде живем. – Короче, меня тут попросили приглядеть за товарищем… Сомовым этим, в общем. А дел по горло. Мне одних жалоб от старушек разгребать на два века хватит. Так что, поскольку ты проштрафился, есть у меня к тебе просьба государственной, понимаешь, важности. – Что за просьба? – Сомов этот контуженый видимо, ну и несет всякую ерунду антисоветской направленности. Сказки рассказывает про Афганистан, к примеру. Ты за ним ничего подобного не замечал? – Нет, – Вовка не сумел скрыть неуверенность в голосе. – А я тут при чем? – Это твой долг – помогать своей стране. «Что-то действительно много сегодня про страну», – подумал Вовка. – Ты сказал что-то? – Нет. – Показалось, значит. На сегодня свободен. А про Сомова я серьезно. Поможешь – не забуду. Глядишь, карьеру сделаешь, Владимир Владимирович, и станешь большим начальником. Тогда про меня не забудь. На следующее утро на душе у Вовки кошки скребли. Он не давал согласия стучать на Кольку Сомова, да и Надин отец конкретного ответа от него не дождался, но червь сомнения мучил, сдавливал горло и обжигал сердце. В школе на перемене к нему подошла Надя. В другой раз Вовка бы воспарил от счастья, а сегодня ничего такого не почувствовал, а только слегка покраснел. – Привет. О чем это отец мой с тобой вчера говорил? – спросила она. – Да так, покурили немного. Но я вчера вермут пил. Почти ничего не помню, – соврал Вовка. – Да? Ну ладно… – она постояла немного и, не сказав больше ни слова, пошла прочь. Он догнал ее. Вышло у него это, видимо, слишком порывисто и в обстановке школьной перемены было столь неожиданно и неуместно, что несколько учеников обернулись в его сторону. – Подожди, – он осторожно взял ее за руку. – Ты чего? – удивилась Надя. – Надо поговорить. О твоем отце, о нашем разговоре с ним и о нас с тобой. – О нас с тобой? – она улыбнулась. – Да. Надя, давай встретимся у пруда в восемь вечера. Я тебя буду ждать. Со стороны продмага. Приходи, не пожалеешь, – зачем-то добавил он и поспешил ретироваться, дабы не столкнуться с уточняющими вопросами, на которые у него наверняка не нашлось бы удачных ответов. |