Книга Хроники мертвых, страница 8 – Глен Купер

— Конспектирую ваши слова.

О Боже, прямо как в школе!

— Тогда запишите еще, — язвительно добавил Пайпер. — Когда убийца работает не в одном месте, необходимо проверить все штрафы, выписанные за превышение скорости, по основным маршрутам.

Нэнси послушно кивнула.

— Мне продолжать?

— Да, Нэнси, я слушаю.

Суть всего, что она сказала потом, сводилась к тому, что жертвами стали четверо мужчин и две женщины в возрасте от восемнадцати до восьмидесяти двух лет. Трое убиты в Манхэттене, остальные в Бруклине, Стейтен-Айленде и Куинсе. Сегодняшняя жертва — первая в Бронксе. Схема каждый раз одна: убитый за день или за два до смерти получает открытку с датой и рисунком в виде гроба и погибает точно в указанный день. Двое зарезаны, один застрелен. Еще одно убийство обставлено как передозировка наркотиков. Пятое — как несчастный случай: будто бы машина неожиданно выскочила на тротуар. Последнюю жертву выбросили из окна.

— И что об этом думал Мюллер? — спросил Пайпер.

— Он считал, что убийца таким образом пытался запутать нас, чтобы невозможно было выявить почерк.

— И вы с ним согласны?

— По-моему, преступник действует очень странно. В учебниках ничего такого не описано…

Пайпер сразу представил, как Нэнси штудирует книги по криминалистике, выделяя желтым маркером главное, оставляя заметки на полях, вчитываясь в сноски, сделанные мелким шрифтом.

— Что скажете о психологическом портрете убийцы? Есть какие-нибудь зацепки?

— На первый взгляд жертвы между собой не связаны. Ребята в Вашингтоне, пытаясь выявить общий знаменатель, провели мультибазовый матричный анализ — компьютерный вариант игры в шесть шагов до Кевина Бейкона. [6] Пока никаких результатов.

— Как насчет сексуального насилия?

Нэнси снова открыла блокнот.

— Одно. Тридцатидвухлетняя латиноамериканка Консуэла Пилар Лопес изнасилована и умерла от ножевых ранений в Стейтен-Айленде.

— Как только закончим в Бронксе, займемся этим случаем.

— Почему?

— Отношение серийного убийцы к женщинам может многое о нем рассказать.

Они мчались по скоростной автостраде Брукнер по направлению к восточной части Бронкса.

— Знаете, куда ехать? — спросил Пайпер.

— Конечно. Салливан-плейс, восемьсот сорок семь, — ответила Нэнси, найдя адрес в блокноте.

— Ну спасибо! И где это, черт возьми? Я представляю, где стадион «Янки», и больше ни хера не знаю в долбаном Бронксе!

— Не ругайтесь, пожалуйста, — строго сказала Нэнси, прямо как учительница начальных классов. — У меня есть карта. — Она развернула путеводитель и огляделась по сторонам. — Так, нам нужно свернуть на бульвар Брукнера.

Примерно милю ехали, не говоря ни слова. Пайпер ждал, когда Нэнси снова начнет его поучать, но она с каменным лицом смотрела на дорогу.

Пайпер заметил, как дрожит ее нижняя губа.

— Ну что еще? Возненавидели меня за пару крепких словечек?! — И он для большей выразительности присовокупил еще пару.

Нэнси задумчиво посмотрела на него:

— Вы совсем не похожи на Джона Мюллера.

— О Господи!.. — прошептал Пайпер. — Неужели до вас это только что дошло?

Проезжая по Ист-Тремонт, они увидели здание полицейского участка номер пятьдесят пять на Баркли-авеню — уродливый невысокий дом с парковкой, забитой до отказа полицейскими машинами. Термометр на здании показывал двадцать семь градусов. На улице было полным-полно пуэрториканцев. Они тащили огромные полиэтиленовые пакеты с продуктами, толкали перед собой коляски с детьми, громко разговаривали, прижав телефон к уху, и сновали туда-сюда, заглядывая в многочисленные овощные лавки и винные магазинчики. На женщинах минимум одежды. Упитанные цыпочки, не стесняясь, вышагивали в топиках на узких бретельках и в ультракоротких шортах. Похоже, сами себе они казались соблазнительными красотками! Тогда Нэнси по сравнению с ними вообще супермодель!

Пока Пайпер разглядывал толпу на улице, его напарница уткнулась носом в карту, боясь что-нибудь напутать.

— По-моему, отсюда третий поворот налево, — сказала она наконец.

Улица Салливан-плейс явно строилась без расчета на громкое убийство. Вокруг места преступления, перекрыв движение, стояли патрульные машины, фургон судмедэкспертов и автомобили без номеров. Пайпер подъехал к молодому полицейскому, стараясь не загромождать дорогу, и обратился к нему, показав значок.

— Черт побери, а вас-то куда приткнуть?! Может, припаркуетесь в соседнем квартале? По-моему, за углом машин поменьше.

— За углом?! — не скрывая возмущения, переспросил Пайпер.

— Ага, поверните два раза направо.

Пайпер заглушил двигатель, вышел из машины и сунул ключи полицейскому. Автомобили, стоявшие сзади, засигналили как обезумевшие, неожиданно оказавшись в пробке.

— Это что еще такое?! — закричал молодой полицейский. — Здесь запрещено машину оставлять!

Нэнси предпочла не выходить из «форда».

— Пойдем, — обратился к ней Пайпер. — И запишите, пожалуйста, номер жетона офицера — вдруг он случайно причинит вред казенному имуществу.

— Козел! — прошептал полицейский.

Пайперу как раз не терпелось выместить на ком-нибудь злость. Какой удобный случай!

— Послушай, мальчик, — сказал он, чувствуя, как закипает ярость, — если дорожишь своей жалкой работенкой, лучше со мной не связывайся! А если тебе наплевать, давай стреляй! Достань пистолетик и покажи, кто тут главный!

Жилы у обоих вздулись, глаза налились кровью.

— Пайпер, пойдем! — вмешалась Нэнси. — Мы теряем время.

Полицейский недовольно забрался в джип и припарковал его рядом с автомобилем детектива.

Пайпер, тяжело дыша, подмигнул Нэнси.

— Я знал, что он найдет для нас местечко.

Убийство произошло в небольшом трехэтажном здании на шесть квартир, выстроенном в сороковых годах из грязно-серого кирпича. Пол в замызганном коридоре был выложен коричневой и черной плиткой, с потолка свисали голые лампочки. Несчастье случилось в квартире 1А, на первом этаже слева. У мусоропровода толпились родственники жертвы. Пожилая женщина тихо выла, муж в рабочих ботинках пытался ее успокоить. Другая, молодая, на последнем месяце беременности, сидела на голом полу — видимо, у нее закружилась голова. Девушка в нарядном платье растерянно топталась на месте. Двое стариков в свободных рубахах озадаченно переглядывались.