Книга Историк, страница 46 – Элизабет Костова

— Я несколько минут ждала, а потом спустилась за вами, — пояснила Элен. Толпа так шумела, что ей не приходилось понижать голос. — Хочу поблагодарить вас за помощь. Этот тип был настоящим чудовищем, а вы просто храбрец!

Оказывается, ее лицо умело быть и добрым.

— Храброй-то оказались вы. Но он вас ранил, — тихо ответил я, не решаясь на людях коснуться ее горла. — Он?..

— Да, — так же тихо ответила она. Я невольно шагнул к ней ближе, чтобы никто в толпе не подслушал нашего разговора. — Он бросился на меня и прокусил горло. — Губы у нее задрожали, словно девушка готова была расплакаться. — Он не мог успеть вытянуть много крови. И ранка почти не болит.

— Но вы… — Я запнулся, не веря тому, что собирался сказать.

— Не думаю, что заразилась, — договорила она. — Крови почти не было, и я сразу перевязала.

— Может, обратиться к врачу? — Я сразу пожалел о своих словах, и не только из-за ее убитого взгляда. — Или попробуем обработать сами?

Наверно, мне представлялось тогда, будто этот яд можно извлечь, выдавить, как змеиный. На ее лице отразилась такая боль, что у меня сердце перевернулось в груди. Но тут же мне вспомнилось, как она чуть не выдала доверенную ей тайну.

— Но зачем же вы…

— Я знаю, о чем вы думаете, — поспешно перебила она. В ее речи сейчас ясно слышался акцент. — Но я не могла придумать, чем его заманить, и хотела посмотреть, как он среагирует. Я не собиралась отдавать ему карту и ни о чем бы не рассказала, честное слово.

Я с подозрением смотрел на ее лицо: серьезное, с опущенными книзу уголками стиснутых губ.

— Правда?

— Даю слово, — просто отозвалась она и тут же саркастически усмехнулась. — К тому же я вовсе не склонна делиться тем, что нужно мне самой. А вы?

Я хмуро улыбнулся шутке, но что-то в ее лице говорило против моих опасений.

— А реагировал он весьма необычно, не правда ли? Она кивнула:

— Сказал, что сам собирался в могилу и что кто-то забрал туда Росси. Чрезвычайно странно, но, по-видимому, он знал что-то о моем… о вашем кураторе. Не то чтобы я верила в историю с Дракулой, но ведь Росси могли похитить члены какой-то секты?

Я в свою очередь кивнул, хотя верил много большему, чем она.

— Что вы намерены делать? — спросила она, удивив меня внезапной отчужденностью.

Ответа я не обдумывал: он вырвался сам.

— Поеду в Стамбул. Уверен, что Росси не успел прочесть всех документов, а в оставшихся могут содержаться сведения о захоронении — может быть, о захоронении Дракулы на острове Снагов.

Элен рассмеялась.

— А не хотите ли совершить незабываемое турне по моей родной Румынии? Отправиться в замок Дракулы с серебряным колом наперевес, а то и посетить его в Снагове? По слухам, природа там очаровательная.

— Слушайте, — обиженно прервал ее я. — Понимаю, что выгляжу смешным, но мне приходится проверять каждый след, если он может привести к Росси. И вы прекрасно знаете, легко ли американскому гражданину проникнуть за «железный занавес» и отыскать кого-то по ту сторону.

Моя горячность, должно быть, немного пристыдила ее, и девушка промолчала.

— Я хотел вас спросить. В церкви вы сказали, что вашей матушке может быть известно что-то о Дракуле и о том, как Росси за ним охотился. Что вы имели в виду?

— Только то, что он говорил ей, будто приехал в Румынию собирать легенды о Дракуле, и что сама она верит в эти легенды. Может быть, она знает о его поисках больше, чем успела мне рассказать, — не знаю. Ей нелегко о нем вспоминать, и я унаследовала страстишку милого старого paterfamilias [20] не в лоне семьи, а по научным каналам. Жаль, что не расспросила мать раньше.

— Довольно странное для этнографа упущение, — фыркнул я. Поверив, что Элен на моей стороне, я с облегчением сбрасывал напряженность.

Элен заулыбалась:

— Touche [21] Шерлок. При следующей встрече обязательно расспрошу.

— Когда же?

— Думаю, годика через два. Моя драгоценная виза не предусматривает возможности скакать с Востока на Запад и обратно.

— Но разве вы ей не звоните, не переписываетесь? Элен долго и удивленно рассматривала меня.

— О святая простота западных душ! — наконец усмехнулась она. — Вы думаете, у нее есть телефон? Может, и письма, по-вашему, доходят невскрытыми?

Я смущенно молчал.

— Что за документ вы так рветесь отыскать, Шерлок? — продолжала девушка. — Ту библиографию Ордена Дракона? Я заметила последний пункт в списке. Единственная статья без полного описания. Вы о ней думали?

Естественно, она угадала. Я уже проникся восхищением перед ее интеллектом и с сожалением думал, какой замечательной собеседницей могла бы стать эта девушка при других обстоятельствах. С другой стороны, ее догадливость меня тревожила.

— А вам зачем знать? — вопросом на вопрос ответил я. —

Для монографии?

— Разумеется, — сухо проговорила она. — Вы не откажетесь снова связаться со мной по возвращении?

На меня вдруг навалилась усталость.

— По возвращении? Я не слишком представляю, куда отправляюсь, тем более — когда возвращусь. Может, мне и самому придется столкнуться с вампиром.

Я намеревался пошутить, однако при этих словах неправдоподобие происходящего открылось мне во всей полноте: я стоял перед библиотекой, как сотни раз до того, и рассуждал о вампирах так, словно поверил в их существование, и с кем — с румынкой-этнографом! А вокруг врачи и полиция суетились над убитым, к чьей смерти мы имели отношение, хотя бы и косвенное. Я отвел взгляд от их жутковатой суеты. Надо было уходить: быстро, но с видимой неторопливостью. У меня не было времени отвечать на расспросы полиции. Дел предстояло множество, и каждое было неотложным: получить турецкую визу — а значит, лететь в Нью-Йорк, — и купить билет на самолет, и еще скопировать и оставить в надежном месте все сведения, которые успел получить. К счастью, в этом семестре я не вел занятий, но все же надо было представить хоть какое-то алиби на факультет и придумать успокоительное объяснение для родителей.

Я повернулся к Элен:

— Мисс Росси. Если вы сохраните происшедшее в тайне, я обещаю связаться с вами, как только вернусь. Вы ничего больше мне не скажете? Нет ли способа связаться с вашей матушкой до моего отъезда?

— Только письмом, — твердо сказала девушка. — Да и по-английски она не говорит. Вот уеду домой через два года, тогда сама обо всем ее расспрошу.

Два года были для меня равны вечности. Я вздохнул. Приходилось расставаться с единственным человеком, знакомым мне всего несколько дней — да что там, часов, — который разделял мою тревогу за Росси. Вскоре я окажусь в одиночестве среди незнакомой страны. Однако делать нечего. Я протянул Руку: