Книга Нетерпеливый алхимик, страница 26 – Лоренсо Сильва

— Раз уж вам пришла охота сорвать на ком-нибудь злость, отлупите начальника аэропорта или пристрелите пилота, — посоветовал я ему. — А сеньориту оставьте в покое. И обращайтесь к ней на «вы», она вам не прислуга.

— Откуда взялся этот чокнутый?

Я вытащил бумажник и сунул ему под нос служебное удостоверение.

— Сеньорита, не угодно ли вам подать на этого господина в суд за нанесение оскорбления? — спросил я девушку за стойкой.

— Что? Как? — растерянно лепетала та.

Желтый пиджак остолбенел, не в силах объять умом, что отныне полиция, призванная ловить наркоманов, бродяг, воров-карманников и прочее отребье, обрушит карающий меч правосудия на его напомаженную голову.

— Ничего страшного, — упрашивала девушка за стойкой. — Виноваты нервы, надо отнестись с пониманием.

Я повернулся к возмутителю спокойствия.

— Слышали? Сеньорита вас прощает. А теперь: кругом, шагом марш, и подумайте, в какой момент и почему вы превратились в бузотера. Вдруг — исправитесь.

— Как вы смеете?.. — Он задергался, налившись краской гнева.

— Что смею? — Я подошел к нему вплотную.

Поскольку вылет откладывался, я молил всех богов подряд, чтобы этот тип отколол еще какой-нибудь номер, а я, изрядно потрепав ему нервы, меж тем убью время. Видимо, бродящая у меня в голове идея вызвать его на новый скандал перекочевала на мое лицо, чем заставила желтый пиджак позорно покинуть поле боя. Должно быть, он привык боксировать только в спарринге, со слабым противником.

В знак признательности за поддержку женщина из справочного бюро по секрету сообщила мне истинную причину задержки:

— Воздушные трассы перегружены из-за частичной забастовки диспетчеров и пилотов двух авиакомпаний и общей забастовки обслуживающего персонала в трех аэропортах. А самолет, который должен доставить вас в Малагу, вылетел из Барселоны с опозданием ввиду небольшой аварии.

— Вы рекомендуете взять машину?

— Лучше подождите. Через час все прояснится.

Я вернулся на место.

— Зачем ты сцепился с этим субъектом? — спросила Чаморро с любопытством.

— Сам не знаю. Он из тех, кто воображает, будто владение золотой кредитной карточкой дает ему право открывать ногой любую дверь. Хотя как посмотреть. Некоторые прекрасно сочетают богатство с умением прилично себя вести.

— Что-что?

— Оставим, Чаморро. В нашем самолете произошла какая-то поломка, и неизвестно, сможет ли он лететь дальше. Через час все узнаем.

Посадку объявили только в одиннадцать утра. Но на этом мои злоключения не закончились. Когда я поднялся на борт, со мною произошел новый конфуз. Бросив случайный взгляд на кабину, я на какое-то мгновенье встретился глазами с пилотом. Профессия летчика никогда не вызывала во мне восторга, но и особой предвзятости тоже, поэтому я ничем не мог задеть его чувств. Однако зрачки пилота загорелись мстительным огоньком, и он резко отвернулся. Через пять минут над моим креслом склонилось чрезвычайно любезное лицо.

— Сеньор. Я отвечаю за безопасность пилотов и пассажиров на этом судне. Сожалею, но вы должны немедленно покинуть самолет.

— С какой стати?

— По распоряжению командира экипажа. Повторяю, вы должны покинуть самолет.

— Вероятно, произошла ошибка.

— Никакой ошибки, сеньор. Сожалею, но вынужден настаивать. Мы поможем вам вынести ручную кладь.

— Не смейте трогать мои вещи! — Я врос в кресло, не веря своим ушам. — Скажите командиру, пусть он явится сюда лично и попробует вывести меня силой.

Более парадоксальную ситуацию невозможно себе вообразить: командир экипажа и вдруг проходит в салон туристического класса, в котором вместе с остальными «отбросами общества» сидел я, и как раз на месте, где громче всего слышался гул моторов. Чтобы совершить такой акт мужества, ему сначала требовалось по меньшей мере перевоплотиться в капитана «Титаника» и спуститься в нижнюю часть трюма к ютившимся рядом со стоком нечистот эмигрантам. Суперкарго, тяжело вздохнув, побрел по проходу в направлении кабины и спустя минуту вернулся.

— Командир экипажа уполномочил меня довести до вашего сведения, что он является верховной властью на судне. А вы как пассажир в соответствии с правилами полета должны подчиняться его приказам. В противном случае мы вызовем на борт представителя Гражданской гвардии.

— Далеко ходить не придется, — ответил я. — Если вы во мне так нуждаетесь, то мне будет приятно оказать вам содействие. Сержант Гражданской гвардии Бевилаква к вашим услугам.

Я вынул служебное удостоверение и вложил ему в руку.

— Передайте его командиру вместе с заверениями в совершеннейшем к нему почтении. Ну-с, пошевеливайтесь, а насчет удостоверения, то я вам верю. Вы ведь его не присвоите, не правда ли?

Суперкарго внимательно изучил документ. Затем вернул его мне и зашагал по уже проторенной дорожке к кабинке пилотов. Через две минуты он снова завис над моим креслом.

— Прошу меня извинить, сержант, — пробормотал он смущенно. — Я принял вас не за того. Непростительная с моей стороны оплошность. Я действительно…

— С кем не бывает? Ничего страшного.

Когда суперкарго убрался под оторопелыми взглядами соседних с нами пассажиров, я шепнул Чаморро на ушко:

— Все-таки насколько важно добиться определенного положения в жизни. Сначала оказываешься в полном дерьме, а потом не только благополучно из него выбираешься, но еще заставляешь перед собой извиняться.

— Могу я поинтересоваться, что с тобой сегодня происходит? — подивилась Чаморро.

— Ровным счетом ничего. Они сами напросились. Я слишком ленив для скандалов, и тебе это известно как никому другому.

После всех перипетий мы благополучно приземлились в Малаге. В воздухе ощущалась удушливая жара и предреволюционная обстановка, созданная скопищем обгоревших на солнце туристов, которые, толкаясь чемоданами, теснились в коридорах и залах аэропорта в ожидании вылета. Наблюдая за ожесточенными людьми, получившими вместо приятного отдыха лишь бесконечную борьбу за место под солнцем, я стал подозревать, что старушка Европа, пресыщенная устроенным бытом, время от времени нарочно устраивала своим чадам светопреставление — должно быть, во искупление грехов.

Помыкавшись в пробках, сопоставимых с мадридскими в часы пик и, судя по номерам машин, созданных отчасти по вине все тех же вездесущих мадридских водителей, мы наконец добрались до кабинета лейтенанта Гамарры. Перед нами предстал худощавый мужчина с волосатыми руками и порывистыми, плохо скоординированными движениями. Он встретил нас с чрезвычайной любезностью.

— Добро пожаловать в Коста-дель-Соль. Великолепное место, — заверил он нас и добавил: — В любое время года.

— Мы уже заметили, — ответил я.