Онлайн книга «Черный вечер»
|
В карих глазах возникло затравленное выражение. — После того как мистер Майерс выколол себе глаза, по деревне поползли слухи. Кто знает, может, все это ерунда? — Что за слухи? Кларисса поникла. — Якобы двадцать лет назад сюда приезжал молодой человек исследовать творчество Ван Дорна. Прожил в Ла-Верже три месяца, а потом произошел нервный срыв. — Он выколол себе глаза? — Говорят, успел вернуться в Англию, там попал в психиатрическую лечебницу и себя ослепил. А за десять лет до того приезжал еще один мужчина. Тот воткнул себе в глаз ножницы, да так глубоко, что повредил мозг. Горло судорожно сжалось. Еще немного — и меня вырвет... — Что за чертовщина здесь творится? — прохрипел я. * * * Я попытался расспросить местных жителей, но они словно воды в рот набрали, а администратор отеля заявил, что номер Ван Дорна больше не сдается. Мне нужно немедленно вывезти вещи Майерса. — А в своем номере я могу остаться? — Если хотите! Лично я против, однако Франция — свободная страна. Оплатив по счету, я поднялся наверх и едва перенес коробки из ван-дорновского номера в свой, как зазвонил телефон. Моя невеста. Когда я собираюсь вернуться? — Пока не знаю. — Как?! В эти выходные наша свадьба! — Свадьбу придется отложить... Моя будущая жена не положила, а швырнула трубку на рычаг. Присев на кровать, я вспомнил прошлую ночь: Кларисса срывает с меня одежду, я покрываю ее тело поцелуями... Боже, неужели я своими руками разрушаю жизнь, которую с таким трудом строил? Я уже почти собрался перезвонить в Штаты, когда какая-то неведомая сила заставила взглянуть на коробки и дневник Ван Дорна. В постскриптуме к письму Майерса Кларисса писала, что мой друг был так одержим исследованиями, что пытался жить по распорядку дня голландца. Неужели под конец Ван Дорн и Майерс слились в единое целое? А что, если ключ к трагедии кроется в дневнике так же, как страшные лица среди пейзажей? Схватив один из блокнотов, я принялся выискивать сведения о распорядке дня голландца. Так все и началось. * * * По-моему, я уже писал, что за исключением телеграфных столбов и линий электропередачи деревенька будто застряла в прошлом веке. Сохранился не только отель, но и любимая таверна Ван Дорна, а также кондитерская, где он по утрам ел круассаны. Речка, в которой он когда-то ловил форель, до сих пор весело текла по камешкам, хотя рыба в ней давно перевелась. Завтрак в восемь, обед в два, бокал вина у речушки, прогулка по холмам, затем обратно в номер. Через неделю я так хорошо изучил распорядок дня Ван Дорна, будто всю жизнь по нему жил. Писать лучше всего по утрам, а вечером разыскивать новые виды и делать наброски. Наконец до меня дошло: чтобы по-настоящему жить в стиле Ван Дорна, нужно писать и делать зарисовки, причем непременно в то же время, что и он. Я купил большой альбом, холст, краски, палитру, мольберт и впервые после окончания аспирантуры попробовал что-то сотворить. Таланта явно не прибавилось: выходили бледные копии ван-дорновских пейзажей. Время шло, а результатов никаких, денег почти не осталось... Я приготовился капитулировать. И все-таки... Не давала покоя мысль, будто я что-то упустил. В чем же дело? Погожий весенний день. Потягивая вино на берегу быстрой речушки, я неожиданно увидел Клариссу. Мы не встречались почти две недели со дня неприятного разговора у дверей клиники. Озаренная яркими солнечными лучами, она показалась мне еще красивее. — Когда вы в последний раз переодевались? — спросила она. Когда-то давно я задал подобный вопрос Майерсу. — Вам нужно побриться. Слишком много пьете... Выглядите просто ужасно! Пригубив вино, я равнодушно пожал плечами. — Знаете, как говорят алкоголики? «Не нравятся мои красные глаза? Взгляните на них с моей стороны!» — Ну, хоть чувство юмора не утратили... — Моя жизнь теперь сплошной юмор! — Боюсь, что нет... — Кларисса опустилась на траву рядом со мной. — Вы превращаетесь в мистера Майерса. Почему не уезжаете? — Собираюсь. — Отлично! — Она осторожно коснулась моей руки. — Кларисса... — Что? — Можете честно ответить на несколько вопросов? — Зачем? — Если ответы меня устроят, успокоюсь и уеду. Она медленно кивнула. * * * Вернувшись в гостиницу, я показал Клариссе стопку пейзажей и собрался рассказать о страшных маленьких лицах, однако в золотисто-карих глазах мелькнуло нечто, заставившее остановиться. Она и так считает меня ненормальным! — После обеда я хожу на этюды туда же, куда и Ван Дорн. — Я пролистал альбом с зарисовками. — Сад, ферма, пруд, скала... — Да, узнаю эти места! — Я надеялся, что, увидев их, пойму, что случилось с Майерсом. Он ведь тоже туда ходил... Все они в радиусе пяти километров от деревни. Некоторые рядом друг с другом, так что найти было несложно. Все, кроме одного. Какой из видов я не смог найти, Кларисса не спросила. Лишь покачала головой и озабоченно потерла подбородок. Освобождая ван-дорновский номер, пришлось захватить и наброски Майерса. Теперь они валялись под кроватью. — Смотрите, это мой друг нарисовал. Он любитель, так что качество соответствующее; и все-таки ясно, что вид один и тот же. Со дна стопки я вытащил эстамп Ван Дорна. — Вот, этот пейзаж я не нашел. Кипарисовая рощица в лощине, а вокруг скалы. Я расспросил местных; где это, никто не знает. А вы? Скажите, пожалуйста! Недаром же Майерс дважды рисовал эту рощицу. Кларисса нервно ломала руки. — Простите... — Что? — Не могу вам помочь. — Не можете или не хотите? Вы не знаете, где эта рощица, или не хотите мне помочь? — Сказала же, не могу! — Что творится у вас в деревне, Кларисса? Что вы все скрываете? — Я старалась, все возможное сделала... — Качая головой, девушка подошла к двери. — Зачем ворошить осиное гнездо? Не просто же так люди хранят тайны... Я вышел за ней в коридор. — Кларисса... — Север, — прошептала она помертвевшими губами. По щекам потекли слезы. — Благослови вас бог! Буду молиться за вашу душу! Кларисса нежно провела по моей щеке и через секунду исчезла. |