Онлайн книга «Прогулки по чужим ночам»
|
— Лизка, ты спятила, что ли?! Верный Рыжий перехватил мою руку. — Сейчас придет Старик, что ты ему скажешь? — Она первая начала... Знакомый кабинет, уютное кресло. Только оно стало не такое просторное, потому что я выросла. Между бровями Старика появилась знакомая морщина — он расстроен. — Ну что мне тебе говорить? Учишься ты хорошо. -Да. — В коллективе авторитет имеешь... -Да. — Растешь красивой, нравишься мальчикам. — Не думаю. — Но все проблемы решаешь кулаками. — Она первая начала. — Тебе так нравится Стасик? Он всех нас видит насквозь. Не знаю, как у него это получается. Может, потому, что он любит всех ребят и у него за нас болит душа? И что я ему скажу? Я никогда не лгала ему, потому что он подарил мне Дом. — Нравится... — Лиза, я не буду тебя заставлять. Не хочешь танцевать — не надо, могла бы мне сказать, понимаешь? — У меня ничего не выходит, а все смотрят... И Стас смотрит, пойми же! — Ладно. Иди. Я вижу, что он сердится, но он простит, я уверена. Вот только — что же теперь будет? — Лизка, ну как ты ее! Как Чак Норрис! — Стас и Рыжий ждут меня в коридоре. — Старик сердится? — Ага... — Да хрен с ними, с танцами этими. Давай на реку! Там есть шалаш, мы там жжем костры и печем на прутиках хлеб, а если повезет раздобыть картошки, то и вовсе праздник получается! Картошка в золе — райская пища! Ирка любит петь, а я — просто посидеть вместе, потому что дома мы все в разных спальнях, а в общей гостиной не посидишь, думая о чем угодно и ощущая нашу общность. Не хватает только Кука, он то приходит, то снова идет бродяжничать. Старик разговаривает с ним о жизни, но Кук ничего с собой не может поделать — его тянет путешествовать. Он скучает на одном месте, и мы его понимаем. Старик, наверное, тоже понимает, потому что всякий раз принимает его обратно. — Привет, улитки! — О, Кук! Вернулся! Ты откуда? — Рыжий подвигается, и приятель садится рядом, обдав всех запахом табака. — Издалека. Есть что пожевать? Мы угощаем его печеным хлебом и ситро «Буратино». Кук старше нас, ему уже шестнадцать. У него круглое лицо, круглые голубые глаза, приветливые и немного хитроватые, крупный рот и курносый нос. Есть в нем что-то, что вызывает симпатию. А еще он умный, хватает все на лету, вот только его отвращение к пенатам сводит на нет все усилия учителей сделать из него образованного человека. Кук, собственно, и не стремится ни к какому образованию. Единственная книжка, которую он читал и которая оставила неизгладимое впечатление в его душе, — это засаленный томик без обложки и начала, повествующий о путешествиях какого-то капитана Кука. Отсюда и кличка, намертво прилепившаяся к нему давным-давно. — Мир такой большой, улитки! Некогда сохнуть в школе, не всем же быть учеными. Мы слушаем его рассказы о том, где он побывал и что повидал. В этом году у Кука новые впечатления — девушки. Он пытается рассказать нам, гордясь собой, какой он молодец, а мне становится противно. Это совсем не похоже на нашего Кука, и потому я встаю, чтобы уйти. Хочется им гадости слушать — их дело, а я не стану. Это Танька любит о таком, может, и сама уже пробовала, а я не хочу. — Лизка, ты что? — Кук хватает меня за руку. — Ну что ты?! Если ты такая неженка и недотрога, то я не буду. Его рука, словно невзначай, обнимает меня. Собственно, нам и раньше приходилось обниматься — купаясь в речке, играя в мяч или в реке, когда очень весело шутя топить друг друга, но сегодня прикосновение Кука — совсем другое, я чувствую. — Руки убери, дурак. Он смотрит на меня с невинной удивленной улыбкой, но я вижу: она наигранная. И он знает, что я это понимаю. — Да ладно, ладно! Какая ты строгая! Не переживай, на меня найдутся ценительницы. — Вот пойди и поищи их в другом месте. Я иду в интернат. Черт бы его побрал, все испортил! Неужели и Стас, и Рыжий через каких-то два-три года станут такими? Мне становится грустно. Я не хочу потерять их, как сегодня потеряла Кука. И вообще... что будет с нами, когда мы выйдем отсюда? Большинство наших пополняют ряды учащихся местных ПТУ, потом — работают на здешних предприятиях. Это если не попадают в тюрьму, но таких благодаря Старику, совсем немного. Просто иной раз бывает не человек, а дрянь, его хоть воспитывай, хоть черта ему дай — все равно дрянью останется. Так что я не о них, а о тех, кто уже «осел». Сейчас я точно знаю, что не хочу себе такой судьбы. Старик требует от нас хорошей учебы, хотя ни мне, ни Рыжему, ни Ирке не надо об этом напоминать, в читальном зале нашей библиотеки мы давно свои люди. Но что будет с нами, когда придется уйти отсюда? Я не знаю. Мне некуда идти. Мы все ходим в обычную школу и от основной массы учеников отличаемся только тем, что одеты хуже, хотя Старик прилагает все усилия, чтобы у нас не выработались комплексы. Но «домашние» дети после школы пойдут учиться, о них позаботятся родители, а мы? Кто позаботится о нас? Я немедленно должна поговорить со Стариком. — Я рад, что дождался от тебя этого вопроса. Именно от тебя. Старик смотрит на меня так, как тогда, когда он вывел меня из карцера. Я была последней узницей в интернате — после этого он стал для меня Домом. Старик тогда только неделю как принял заведование, но я об этом еще не знала. А вот то, как он смотрел на меня — внимательно и тепло, — запомнила. И как щипало глаза от непролитых слез, когда он так смотрел на меня... — Почему? — Потому что ты особенная. Я всех вас стараюсь любить одинаково, но все вы разные. И даже знаю, у кого какая будет судьба — приблизительно, конечно. А ты — особенная, и если будешь добиваться своего, твоя жизнь будет счастливой. — Как это? — Ты задала мне интересный вопрос: что будет с тобой после окончания школы? А я хочу задать вопрос тебе: а чего бы ты сама для себя хотела? — Ну, я не знаю... Наверное, я бы хотела поступить в институт. — В какой? — В медицинский. — Вот как! Именно в медицинский! И за чем же дело стало? — Но... — Знаю, что ты хочешь сказать: ни жилья, ни поддержки, да? Тогда давай с тобой договоримся вот о чем. Мы сейчас составим с тобой программу-максимум — что именно нужно тебе сделать, чтобы с первого раза поступить в институт. А все, что зависит от меня, я сделаю. Но тебе надо будет работать день и ночь, начиная с сегодняшнего дня. И тогда я гарантирую — ты поступишь и выучишься. Ну как, согласна? — Да. Кук вернулся. |