Книга Прогулки по чужим ночам, страница 62 – Алла Полянская

— Вадик, помнишь, как те двое просили нас не убивать их?

— Что ты, Лиза?! Почему ты их вспомнила?

— Просто так. — Меня от злости сейчас взорвет. — Ты помнишь, как мы поймали их? Сначала толстого, он шел из пивной. Как он плакал и просил не убивать его, помнишь? А мы забили его дубинами, словно бешеного пса. А второй вышел в гараж, Стас достал его по голове, а уж потом мы вместе молотили его, пока он не издох. Ты помнишь?!

-Да.

— Так неужели мы простим вот это?!

— Кук был нашим другом.

— А Леха разве нет? Я уверена, что он был нашим другом и пытался спасти нас, как мог. Стас доверяет ему.

— Стас... Да.

— Вадик, я убью их всех и сожгу эту паршивую развалюху.

— Сначала надо как-то выбраться отсюда.

— Выберемся. Подсади меня к отверстию в стене.

— Что ты задумала?

— Пока ничего, просто осмотрюсь.

Рыжий нагибается, я влезаю ему на плечи и оказываюсь прямо около вентиляционного отверстия. Все ясно. Если вылезти отсюда, то можно проползти по большой трубе, хоть она и горячая, ничего. А дальше видны ступеньки, там выход. Думаю, они настолько уверены в себе, что сторожить дверь никому и в голову не пришло.

— Что ты видишь?

— Если пролезем в дыру, мы сможем выйти.

— Уверена?

— Нет, но надо попробовать. У меня есть оружие.

Я прыгаю на пол и показываю Рыжему револьвер.

— Я же запретил тебе носить с собой эту штуку! Ты разве забыла, что было у Стаса? Дай сюда немедленно!

— Вот еще! Сто лет мне будешь вспоминать того скунса! Он вонял, и я выстрелила на запах.

— Это несерьезно.

— Не будь занудой. Да что тебе до этого револьвера? Осталось пять патронов.

— Думаю, нам их хватит. Так что будем делать? Скоро полночь.

Я не люблю ночь, потому что когда я вижу звезды, то думаю о мирах Лавкрафта. Но тем не менее ночь, как и я, всегда сама по себе. Мне ночью думается лучше всего. И нам сейчас повезет, я уверена. Если все выйдет как надо, возможно, мне удастся сжечь этот дом.

— Подсади меня, а я подам тебе оттуда руку.

Я, наверное, похудела за последние дни, даже филейная часть протиснулась в дыру. Я оседлала трубу, она немилосердно печет мне руки, живот и задницу, но я ложусь на нее и подаю руки Рыжему.

Он подпрыгивает и хватает мои ладони. Очень больно — в спину давит край стены, снизу печет труба, а запястья вот-вот порвутся. Рыжий — здоровенный парень, я понимаю, что не удержу его. И он это понял и отпустил мои ладони.

— Лиза, иди одна, убегай!

— Рыжий, ты что!

— Позови на помощь, может, успеют! Ты только как-нибудь доберись до телефона. Иди, Лиза, не теряй времени. Вот, держи сумку!

— На кой хрен она мне? Подожди, может, тут есть лестница и веревка, я поищу.

Я ползу по трубе, она выгибается и уходит вниз. Не удержавшись, соскальзываю и минуту лежу на холодном полу, ладони остывают, и все остальное тоже. Надо вытащить отсюда Рыжего, я его не оставлю.

Я иду вдоль стены. Вот небольшая дверца, я осторожно открываю ее. Это комната для персонала котельной. Небольшой диван, зеленый металлический шкаф, столик и две пластиковые табуретки. Пусто и гулко, на стене с плаката скалится смуглая красавица в желтом купальнике. Всегда завидовала таким девкам, все при них.

Я продолжаю путь. Откуда тут взяться лестнице? Вот дверь в помещение, где мы сидели. Сейчас там Рыжий в компании с трупом.

— Вадик, ты меня слышишь?

— Tы до сих пор здесь?! Лиза, немедленно уходи!

— Фиг тебе.

Я поднимаюсь по ступенькам. Стоп. Что-то я проглядела, видела — и пропустила... Ну какая же я идиотка! Телефон в котельной! На диване, поверх клетчатого пледа!

Я беру аппарат — он работает, теперь надо просто набрать номер, который продиктовал Леха. Как он там сказал, полковник Слисаренко? Вот номер на руке, почти стерся, но разобрать цифры можно. Надеюсь, я все правильно расслышала. Телефон исправный, но номер не набирается. Что за черт? Может, Рыжий знает?

— Вадик, слышишь? Я нашла сотовый, но не могу дозвониться.

— Тут бетонное перекрытие, сигнал не проходит.

— И что делать?

— Выйди из подвала, только будь осторожна.

Я всегда осторожна. Я умею держать себя в руках, когда надо, и специально раздразнила старого вора, чтобы он подумал, что я совсем психованная. Он это и подумал. У каждого есть двойное дно, у меня — тоже. Я меняю цвет, как хамелеон, когда мне надо.

Я поднимаюсь по ступенькам и приоткрываю тяжелую дверь. Даже запереть не потрудились. И вряд ли случайно нас подсадили к Лехе. Носик хотел нас испугать. А мы и испугались, но он не мог предвидеть, что у Лехи хватит сил что-то сказать, а наша реакция на подобные вещи совсем не такая, как у простых граждан. Это мелочи, но такие вот пустячки губят даже самые великие планы. Как говорится, написали на бумаге, да забыли про овраги.

Я прижимаюсь к стене и в неровном свете, льющемся откуда-то сверху, рассматриваю цифры на руке. Теперь попробую набрать...

— Информационный центр. Слушаю вас.

Информационный центр? Что за бред? Может,я что-то перепутала? Сейчас еще раз наберу... вот, теперь уже точно — тот номер, что надо.

— Информационный центр. Слушаю вас.

Вот черт! Я неправильно записала номер. А может... ладно, попробую.

— Мне нужен полковник Слисаренко.

— Минутку, соединяю.

Так просто? Хотя — почему просто? Ну-ка, кому-нибудь придет в голову проверить, как мы тут.

— Полковник Слисаренко. Я вас слушаю.

— Я... ваш телефон дал мне капитан Остапов.

— Кто вы? — голос жесткий и властный.

— Я... собственно, я... Элиза Климковская.

— Что?! Где вы находитесь? Где Остапов?

— Леха... он умер, его пытали, а мы...

— Где вы сейчас, откуда звоните?

— Я не знаю. Нас закрыли в подвале, я выбралась через дыру вентиляции, там был сотовый, и я...

— Где находится подвал?!

— Я... не знаю, не смейте на меня кричать!

— Простите, я не кричу. Но какие-нибудь приметы, что-нибудь...

— Мы в доме Носика, если вам это о чем-то говорит.

— Так бы сразу и сказали. Теперь никакой самодеятельности, мы скоро приедем.

— Но...

— Возвращайтесь туда, где были, так будет безопасней.

— Но...