
Онлайн книга «Ящер-2»
— Нет-нет, что ты, конечно, нет, — я широко улыбнулся в подтверждение собственной искренности. По крайней мере, я надеялся, что она примет мои слова за чистую монету. — Спасибо. Может быть, ты хочешь… — Нет. Это только ваше дело. Я имею в виду твой развод с Эрни. Я здесь ни при чем. Казалось, Луизу удовлетворил мой ответ, и отсутствие негатива с моей стороны послужило сигналом к дальнейшему проникновению в наш кабинет. Через минуту она уже уселась на диван, поерзала и вдруг засунула себе руку под ягодицы, словно собиралась почесать их, хотя дамам такое поведение определенно не свойственно, и выудила ночную маску, обеспечивающую спящему комфортную темноту. — Похоже, это маска Эрни. — Похоже, да. — Он что… Он здесь ночует? — Ну, раз или два в месяц. Когда задерживается на работе допоздна. Этот разговор мог бы продолжаться вечность. Луиза сидела бы на диване, а я — на краешке стола, и мы говорили бы об Эрни, или, скорее, молчали бы о нем несколько дней, тренируя те участки мозга, которые отвечают за пустую светскую болтовню. Но мне еще нужно было быстренько перекусить и заняться бумажной работой, так что я выдал стандартный вопрос, от которого посетители либо поспешно заходят внутрь, либо так же поспешно уходят прочь. — Луиза, чем я могу тебе помочь? Из уголка ее левого глаза потек ручеек слез, заполняя узенькую полоску, где настоящая чешуйчатая кожа соприкасалась с полистироловой маской. Если бы я не знал Луизу так хорошо — мы знакомы уже восемь, нет, девять лет — то решил бы, что она по-настоящему плачет. Возможно, из-за того, что она расстроена, или же по той причине, которая привела ее ко мне, или из-за их с Эрни отношений. Но Луиза — одна из тех несчастных особей динозавров, у которых до сих пор слезные железы вырабатывают больше слез, чем требуется, хотя остальные наши сородичи за миллионы лет эволюции избавились от этого дефекта. Это всего лишь иллюстрация к известному выражению «крокодиловы слезы», практически в буквальном смысле, за годы нашего знакомства я столько раз протягивал этой женщине носовой платок, и могу распознать, что это вовсе не проявление печали, а просто соленая водичка. — Прости, — сказала Луиза, промокая салфеточкой уголок глаза. — Иногда я такая рёва. — Знаю. Ты хочешь дождаться Эрни? Он должен вернуться… — Нет, — резко сказала она. — Я бы предпочла поговорить с тобой наедине. Только ты и я. А потом ты передал бы Эрни содержание нашей беседы, хорошо? Я кивнул и уселся за стол, пытаясь собрать все бумаги в некое подобие стопки. — Начни с самого начала, Луиза. Это лучший совет, который я могу тебе дать. Луиза сделала глубокий вдох, плечи быстро поднялись, а затем опустились обратно. Теперь она была готова изложить суть дела. — Вчера вечером кто-то вломился в наш дом. Ага, а то я не знаю. Потребовалось особое усилие и тактика, которую с успехом применяют сержанты-инструкторы, чтобы убедить мышцы лица сохранять нейтральное положение. — Мне очень жаль, — сказал я совершенно спокойно. — Взломщики что-нибудь украли? Луиза покачала головой. — Насколько я понимаю, нет. Они раскурочили охранную сигнализацию, обшарили нашу спальню и оставили после себя ужасный беспорядок на кухне. Вообще-то я думал, что на кухне после меня было относительно чисто, если не считать бараньей ноги, забытой на столе, но я всегда был чуть более неряшливым, чем мои сородичи. — Вас, значит, не было дома. — Слава Богу, не было. Не могу даже представить, что эти чудовища сделали бы с нами. — Да в мире полно всяких отморозков, — сказал я, кивая в надежде, что это будет расценено как смирение, как-никак, мне ведь тоже приходится жить в этом страшном мире. — Вы вызвали полицию? — Разумеется, — сказала она, и у меня все внутри оборвалось. — Но они не нашли ничего полезного. Это были динозавры, как мы думаем, по-видимому, их маски не оставляют отчетливых отпечатков. — Понятно. Но чем же мы можем тебе помочь? Ты хочешь, чтобы мы взглянули на ваш дом, попробовали учуять какие-то запахи и понять, не сможем ли мы выяснить, кто это сделал? — Мне кажется, мы и так знаем, кто это сделал, — сказала Луиза, и мне вдруг подумалось, что идея иметь в офисе дефибриллятор не была такой уж плохой. А что если цель ее визита и разговора с глазу на глаз — припереть меня к стенке и заставить признаться в преступлении? Обычно я не испытываю угрызений совести по поводу взломов, несанкционированных проникновений, «одалживаний» улик и прочих противозаконных деяний, с которыми я познакомился благодаря Эрни, но в данном случае меня бесило, что я предал нашу с Луизой дружбу, пусть и прошлую. — И как же вы узнали? — спросил я, невольно отодвигаясь от стола. — Если полиция ничего не нашла… Луиза помрачнела и посмотрела мне прямо в глаза. — Я знаю, потому что… Просто знаю и все. Я выдержал этот взгляд, не дрогнув. Что ж, будем играть до конца. — Почему бы тебе не сказать мне? — предложил я в надежде, что она сделает обратное — вскочит и уйдет из офиса. — Скажи мне, кто же влез в ваш дом. — Прогрессисты, — ответила Луиза, и моя кровь снова побежала по жилам. — Прогрессисты? — Ну… это секта. Как я понимаю, культ. — Зато я не понимаю. Что еще за культ? — Толком не знаю. Все члены этой организации — динозавры. Это культ динозавров. — А зачем им было лезть в твой дом? — Может, за деньгами? — Но ведь воры не взяли денег! — Потому что я не храню их дома. Вероятно, поэтому в доме такой разгром. — Но зачем им вламываться именно в твой дом? Почему они не проникли ко мне? Или к Эрни? — Потому что я их знаю. Вернее они меня знают. Руперт — один из них. Он — прогрессист. — Твой брат? Луиза кивнула. — Уже около двух лет. Я никому не рассказывала, когда он во все это втянулся, частично из-за того, что сама боялась, но… Честно говоря, я надеялась, что у него это пройдет. — Типа переходного этапа? — Да. У него уже столько было этих этапов. Помнишь, как он учился управлять дельтапланом? Я не смог сдержать смех и был рад, что и Луиза засмеялась тоже. — Разумеется, помню. А еще прыжки с «тарзанки», путешествие в Индию, вступление в «Корпус мира», спелеология. Руперт — хороший парень, но он не совсем знает, чего хочет от жизни. — Пару лет назад он начал распродавать все, что у него осталось — велосипед, его долю в мамином доме. Он и у меня просил денег, но не говорил зачем. А теперь ему кажется, что он нашел себя, — сказала Луиза. — По его словам, он узнал, что такое прогресс. |