Книга Кровь избранных, страница 28 – Кай Дзен

— Чертовы москиты, нигде от них покоя нет!

Филмор посмотрел в сторону рубки, стараясь разглядеть человека у штурвала.

— Бьюсь об заклад, дьявол де ла Роса еще там. Я не видел, чтобы капитан уходил из рубки, и никто его не подменил. Почему? — Англичанин обернулся к Понтичелли. — Хофштадтер будет здесь с минуты на минуту. Его человек поджидал нас и ушел за ним. Джордж, ну хоть раз веди себя прилично!

Окурок описал в воздухе светящуюся дугу и упал в воду.

— Будет исполнено, сэр!

— Остроумничай сколько хочешь, но следи за собой: нельзя же всех подкалывать!

К Филмору подошел темнокожий человек и вмешался в разговор:

— Готово. Мы наладили пандус в трюме и можем разгружаться.

Англичанин посмотрел ему в глаза и помедлил с ответом, словно думая о другом:

— Хорошо, капитан, постараемся действовать по возможности быстро. Как только разгрузимся, отойдем к излучине Такуари и станем на якорь.

Де ла Роса нахмурился. Филмор быстро сообразил:

— Я понимаю, это не входило в ваши планы, но мы достойно заплатим, будьте уверены. — И обратился к американцу: — Джордж, ты знаешь, что надо делать.

Не говоря ни слова, Понтичелли сошел по трапу и скрылся за строениями порта. Через несколько минут прибыл Хофштадтер со своими людьми.

Немец протянул руку Артуру:

— Прекрасная работа, старина. Ты точен, как Биг-Бен. [66]

Филмор огляделся на снующих рыбаков и рабочих:

— Здесь слишком много народу.

— Не волнуйся, баржа пришвартуется к «Горда Рубья», и мы перегрузим материал, не сходя на берег. Кстати, при доставке проблем не возникло?

— Да было несколько горячих голов. Один аргентинский анархист уговорил сбежать нескольких сирот. Мы скормили всех рыбам.

Хофштадтер одобрительно кивнул:

— Тем лучше. Меньше неприятностей будет потом.

Отару и Герман опустили рукава и застегнули воротнички, защищаясь от надоедливых москитов, и пошли сквозь толпу. Вдруг мелькнула знакомая фигура и свернула за угол. Японец немного ускорил шаг, оторвавшись от Германа на несколько метров. Человек скрылся за развешенным бельем.

Тяжелая рука немца легла Хиро на плечо:

— Что случилось, герр Отару? Все в порядке?

Японец поднял глаза на великана:

— Мне показалось, что я заметил Понтичелли, одного из людей Филмора.

Герман пожал могучими плечами:

— Вполне может быть. Янки, наверное, сошел на берег с каким-нибудь поручением. Да кто его знает зачем.

Отару поманил спутника за собой. Сдвинув белье, они увидели, как Понтичелли пересек площадь и вошел в почтовое отделение. Герман погладил бороду:

— Может, он хочет отправить открытку жене или семье.

Отару поднес руку ко рту и задумчиво провел по губам указательным пальцем.

— Что-нибудь не так, сэр? — поинтересовался великан.

Японец помотал головой:

— Пошли, Герман, выпьем. Я угощаю.

Они зашли в бар «Эскуиназо», занимавший первый этаж колониального здания. Буквы «Эс» и «Ку» на застекленной двери стерлись, и в просвет был виден вход на почту и телеграф. К ним подошел хозяин:

— Что сеньоры желают заказать?

Герман взглянул на Отару, и тот заказал черный кофе. Немец знаком дал понять, что желает то же самое.

— Вы можете сказать, что происходит? — спросил великан. — Не за тем же вы меня сюда затащили, чтобы выпить грязной водицы, которую называют здесь кофе. — В ожидании ответа Герман искал глазами официанта.

— Точно не скажу, но не нравится мне этот американец. И не только из-за того, что он достает своими колкостями. Когда мы за ним следили, у меня возникло ощущение дежавю. Этого человека я уже видел раньше. Но не могу вспомнить где.

Вернулся официант с двумя дымящимися чашками. Герман удержал его за руку:

— Этот кофе выпей сам, приятель.

Официант отшатнулся.

— Я видел, как ты его готовил. Вернись за свою грязную стойку и свари кофе на воде из запечатанной бутылки.

Официант попятился назад.

— Но, сеньор, вода кипела, и…

Немец не дал ему закончить.

— Неважно, все равно сваришь заново. Не бойся, я заплачу за четыре чашки.

— Хорошо, сеньор.

Увидев, что Понтичелли вышел из почтового отделения и свернул на улицу, ведущую к реке, Отару положил на стол несколько монет и быстро поднялся. Герман одним духом проглотил горячий кофе, обжег себе язык и, ругаясь, вышел за ним. Посетители удивленно таращились им вслед, а бармен, сосчитав деньги, сунул их в карман.

— И что дальше? — мощный бас немца перекрыл уличный шум.

— Пойдем на почту и постараемся выяснить, что он там делал.

— Не думаю, что это будет легко. Надо немного подмазать, так всегда поступают здесь.

Они поднялись по каменным ступенькам и около двери столкнулись со старичком, который в знак приветствия коснулся шляпы рукой. В помещении посетителей не было. Герман направился к стойке. Отару, оставшись у входа, закурил. За окошком сидел человек в белой рубашке с черными нарукавниками, лысый череп которого отражался в стекле.

Немец без промедления обратился к нему:

— Сюда недавно заходил иностранец с густыми бакенбардами, в баске. Что ему было нужно?

Служащий помолчал и ответил картавым детским голосом:

— Это п'гиватная инфо'гмация, сено'г. Если вам не нужно отп'гавить письмо или телег'гамму, не заде'гживайте оче'гедь.

Отару щелкнул по сигарете, стряхнув пепел. Герман ухмыльнулся: никакой очереди за ним не было. Он сунул руку в карман и вытащил пачку песо. Положив деньги на прилавок, немец повторил вопрос.

Почтовый работник, казалось, не замечал банкнот.

— Я уже сказал вам, что это п'гиватная информация. Не хочу показаться невежливым, но п'гошу вас уступить место следующему клиенту. Спасибо.

Хиро докурил и загасил сигарету о подошву. Отару на миг поймал взгляд немца, а потом увидел, как тот протянул руку в окошечко и схватил за горло служащего. Тот, задыхаясь, замолотил руками по могучему запястью великана. Хиро подскочил к двери. Герман немного ослабил хватку и в третий раз повторил вопрос. Мужчина с трудом прошипел несколько слов.

— Что ты там бормочешь? Ничего не слышу! Вежливый служащий должен говорить так, чтобы клиент его понимал. Или мне пожаловаться директору?