Онлайн книга «Кровь избранных»
|
— Почти пять. Юй Хуа рассеянно кивнул. Казалось, он пребывал в каком-то своем мире. — Если бы не Вэй, я бы сейчас здесь не стоял. — Вечно ты выкрутишься… Шань Фен улыбнулся: — «Люди Юй Хуа видят молнию, когда остальные слышат только гром». Раньше они обладали такой славой. Бывший глава Триады напрягся: — Ты уже не человек Юй Хуа. Таких людей больше не существует. — Как это понимать? — Оглянись вокруг. Я уже не хозяин в своем доме. В заведении больше паутины, чем клиентов. Неделя-другая — и его придется закрыть. Что же до настоящих дел… я ими почти не занимаюсь. Так, мелкие трафики, чтобы выжить. Если хочешь получить работу, иди в «Зеленый круг». — Но что… — Никаких «но». Новый курс теперь Ту Юэшень, новый курс — Гоминьдан. С тех пор как «Триада» стала поддерживать коммунистов, фортуна от нее отвернулась. Партия народа… — последние слова Юй Хуа гневно выкрикнул. — А где Ганс Дерюйтер? Шань Фену не хотелось расставаться с миром, в котором он прожил столько лет. Бывший глава Триады коротко хохотнул: — А ты что, не знаешь? Крысы первыми бегут с тонущего корабля. — Что ты имеешь в виду? — Ганс уже несколько лет как исчез. До меня доходят слухи, что он осел в провинции, а возможно, и в городе. Но у меня нет уже ни средств, чтобы разыскивать голландца, ни мотива его прикончить. Больше разговаривать Юй Хуа не пожелал. После нескольких минут тягостного молчания Шань Фен шагнул к двери и нажал на ручку. — Если негде ночевать, можешь устроиться в подвале. Это все, что я могу для тебя сделать. Прошло несколько дней, прежде чем Шань Фену удалось восстановить старые контакты с партией. Мало кто верил, что он провел шесть лет в Тиланьцяо, ведь остальных участников съезда отпустили на другой день. Молодой человек ничего не мог объяснить, но вернуться в организацию ему все же удалось. Парню поручили наладить связи между Федерацией профсоюзов Чжабея и Центральной типографией коммерческого издательства Баошаня, которую уже заняло ополчение. Генерал Тан Шэнчжи [108] запросил у правительства санкцию на арест Мао, но того вовремя предупредили, и ему пришлось скрываться сначала в Кянсу, а потом в Шанхае. Молодой человек узнал, что в ближайшее время Цзэдун собирается встретиться с комиссаром Федерации профсоюзов Ваном. Через несколько дней лидер коммунистов, занимавший пост секретаря секции Хунаня, отправится в Вухань, на Пятый съезд партии. Шань Фен долго уламывал Чжина, помощника комиссара, чтобы ему разрешили повидаться с революционером. Конечно, Мао сразу же сообщили об этом, и он наверняка вспомнил парня с умными глазами. В маленькой комнате тянуло сыростью: в полуподвальное помещение проникал запах влажной земли с берега Хуанпу. Цзэдун сидел в кресле, выпрямившись и оперев руки на подлокотники. Он не растерял былой импозантности. Несмотря на жару, пиджак великолепного покроя был застегнут на все пуговицы. Едва взглянув на Шань Фена, Мао сразу понял, о чем тот думает. — Революции всегда берут начало в местах не самых чистых и здоровых. В этом смысле судьба Китая предрешена. — Он тихо рассмеялся. Оба долго разглядывали друг друга. — Я пишу стихотворение, и мне не нравится первая строка. — Мао развернул на колене листок бумаги, прижав его рукой. Шань Фен подошел поближе, так, чтобы стали видны иероглифы. — Не думаю, что смогу чем-нибудь помочь: я ведь едва умею читать и писать. — Этого более чем достаточно. Слушай. Широкие новые потоки захлестнули Китай, Глубокая линия пробежала с севера на юг, Смешиваясь в голубых струях дождя, Горы Черепаха и Змея теснят великую реку. — По-моему, здорово. — Слова не выражают истинного величия. И потоки, и река гораздо мощнее, чем я их описываю. — А в поэзии можно повторять слова? — Все можно, лишь бы было очень красиво. — Тогда начальные слова в первых строках надо бы повторить: Широкие, широкие новые потоки… Глубокая, глубокая линия… Революционер, наморщив лоб, несколько раз прочел про себя. Шань Фену захотелось извиниться за свою глупость. — А ведь, похоже, ты прав… — Я могу пригодиться в какой-нибудь другой области, только не в поэзии. Шесть лет назад, тоже ночью, я обещал тебе кое-что принести… — Ну конечно! Шань Фен и его магия. — Мао тихо рассмеялся. — И народные массы у наших ног, не так ли? — Он покачал головой. — Когда-то я написал еще одно стихотворение: Мы были молодыми студентами, Разум наш пребывал в брожении… Достигнув середины потока, Мы молотили веслами по воде, И волны разбивались о быструю лодку. У тебя благородные намерения, Шань Фен, но ты наивен, и мыслями твоими владеют страсти. Они не дают тебе подумать. Пытаться влиять на народ с помощью колдовства — все равно что бить воду палкой. Бесполезное занятие. — Тут дело не в магии, а… Мао остановил парня резким жестом. — А в чем, в науке? — Он досадливо фыркнул и жестко продолжил: — Скоро сотни миллионов сельских тружеников поднимутся и разорвут цепи. И никто не сможет их удержать. Народ скинет всех императоров, военных правителей, коррумпированных чиновников. И обойдутся без твоих странных знаний. Каждому из товарищей придется выбирать, чью сторону принять. Правые оппортунисты боятся гоминьдановцев и не верят в силу крестьянства. Они сомневаются, как и ты, но я хорошо знаю этих людей и уверяю тебя, что дело за малым. Нам пора прекратить тактику уловок и выжидания. Слова Мао, как всегда, взволновали Шань Фена, но одновременно прозвучали унизительно: он сравнил его с реакционерами, которые не верят в сокрушительную силу народных масс. Лидер коммунистов снова заговорил: — Ты ценен для нас, как и любой другой. И совсем не потому, что знаком с магическими средствами самонадеянного империалиста. |