Онлайн книга «Воронье»
— Я везу содовую для своих внуков, — сказал водитель. — Поблагодарите их от меня, — сказал Ромео. — У вас нет машины? Он подумал, как объяснить, что план был таков: оставить у ручья машину Клио, в которой будет лежать ее тело, и вернуться в город с Шоном и Ботрайтами, но план рухнул, все уехали, оставив его, а ключ от машины Клио, наверно, был у нее в кармане. Для рассказа это была слишком запутанная история. Так что он просто сказал: — Я поехал на вечеринку с девушкой. В ее машине. А она уехала с другим. — М-да… Я понимаю. Чувствуешь себя последним дерьмом, да? — Да. — Я и не сомневался. Как давно вы встречались с этой девушкой? — Да я с ней вообще не встречался. Я собирался убить ее. Но все пошло кувырком. И теперь не знаю, что делать. Больше они не обменялись ни словом, пока не добрались до города. В том взгляде, который Тара бросила на него у ручья, не было вызова. В нем звучал факт: она необъятна, как вселенная, а Ромео — мал и жалок. Она полна силы и мощи, а Ромео бессилен. Она в сердце Шона, а для Ромео вообще нет места нигде. Он подумал: Шон вроде сказал, что пришло время милосердия? Будто это он выбирал время. Но на самом деле Тара со своей силой нанесла ему поражение — одолела их обоих. Откуда она обрела такую мощь и уверенность? Они пришли из любви. Когда они очутились в Брунсвике, старик предложил подвезти его до места назначения, и Ромео с благодарностью принял его предложение. Они подъехали к стоянке, где Ромео оставил свою машину. Он сказал старику: — Будьте любезны остановиться здесь. Тот подрулил поближе, Ромео выбрался из машины и сказал: — Благодарю вас. Полагаю, мои слова расстроили вас. Прошу прощения. — Все в порядке, — ответил мужчина. — Вы хотите допить содовую или я могу выкинуть банку? — Возьми ее, сынок. И не позволяй, чтобы эта женщина унижала тебя. — Затем он уехал. Ромео вернулся к патрулированию. Что еще он мог делать? Но за рулем он думал: «Если Тара такая сильная, если она так любима, обожаема и вообще избрана Богом, заставь ее страдать. Надели Тару страданиями». ШОН с Ботрайтами ждали больше двух часов. Наконец из реанимационного отделения вышла мать Клио и сказала, что ее дочь идет на поправку. Пэтси обняла ее. Они обе рассмеялись. Пэтси рассказала ей, как Шон героически мчался в больницу. Женщина сжала руки Шона и поцеловала их, сказав: — Когда я увидела вас по телевидению, сразу поняла, что вы хороший человек. — На глазах ее были слезы. — Я вообще никогда не видел, — признался Джейс, — чтобы так быстро ездили. Даже на гонках НАСКАР. Все рассмеялись. Мать Клио сказала: — Шон, вы святой человек! Они вышли из помещения. Тут уже толпились телевизионщики и репортеры: — Шон! Почему вы здесь оказались? — Шон! Это правда, что вы спасли девушку, которая собиралась покончить с собой? — Шон! Как вы узнали о ней? — Как вы нашли ее? — Шон! — Шон! Это правда, что вас привел к ней голос Бога? БАРРИС заступил на смену в три часа. По обычаю он пристроился за рощицей олеандров на 17-й и стал ждать любителей быстрой езды. Чувствовал он себя измотанным и опустошенным, и никакие мысли не приходили ему в голову, кроме самых отвратных. Он припомнил сегодняшнюю встречу с Митчем Ботрайтом и каким дураком он себя выставил. Он потрогал вьющуюся прядь на лбу и подумал, почему бы ему не избавиться от нее. Затем удивился: какого черта он думает о такой ерунде. Он никак не мог отделаться от мыслей о своих глупостях. Любит ли его Нелл, уважает ли его шеф, стоит ли ему побрить голову и так далее. Почему он не может думать о вещах духовных, возвышенных, важных? «Ну, может быть, потому, что я всего лишь посмешище. Может, я в самом деле посмешище, о чем шеф рассказывал в кафе Труди, — какая-то длинная бессмысленная история о копе-клоуне, который думал, что найдет какое-то достоинство в этом мире, но мир сбил его с ног и пописал на него. „Ты — и достоинство? Ты, Деппити Даг?“ В конце истории все так хохотали, что чуть челюсти не вывихнули, да и потом все в Брунсвике фыркали и, веселясь, выпускали газы». Он продолжал сидеть в своей машине. Автомобили густым потоком летели мимо него. Он сидел около часа. И не поймал никого, потому что не хотел никого останавливать. Тем не менее в 15:57 Роуз Пэтчли сообщила ему о возможной краже со взломом, которая сейчас происходит в начальной школе Джейн Мейсон. Было июньское воскресенье, и он выяснил, что школа пуста, если не считать секретарши, пожилой чернокожей дамы, которая решила поработать сверхурочно в своем кабинете. Вместе с ней он проверил классы, а затем и туалеты. Но, ничего не найдя, прекратили это занятие. На обратном пути в кабинет они миновали большой гимнастический зал — и тут Баррис услышал какой-то шепот. Вдоль одной стены стояли стулья. Он подошел и заглянул за них. Глаза. Две пары. — Вылезайте оттуда. Две маленькие девочки поспешно выскочили и кинулись удирать. Он двинулся за ними, но у него был такой объемистый живот плюс на поясе болтались различные полицейские принадлежности. Ко всему прочему, его беспокоило, как он выглядит со своей голой головой, в темных очках и тяжелых полицейских ботинках. Так что на самом деле он и не пытался никого поймать. Но одна из девочек была толстенькой и медлительной, так что он все же ее настиг. Баррис легонько хлопнул ее по плечу, а она шлепнулась на пол и захныкала. «До чего я бесстрашный борец с преступниками». Вторая девочка все же удрала. Он помог пленнице подняться и отвел ее в кабинет. Усадив на стул, скрестил на груди руки и сердито уставился на нее. Он хотел успокоить ее, но знал, что его обязанность — быть холодным и строгим. — Как тебя зовут? — Кайра. — Сколько тебе лет? — Десять. — Чем вы думали тут заняться? — Слушаться Шилану. — Она что, ваша начальница? — Я не знаю. — Она оставила вас сторожить этот мешок? Кайра заплакала. — Может, вам не нужно было слушаться Шилану. Может, она вовлекла вас в плохую историю. Он попросил у пожилой секретарши бумажный платок и протянул его девочке. Но большой помощи тот не оказал. Стоило Кайре взглянуть на него, она еще пуще залилась слезами. Конечно, дело было в униформе. Стоит надеть полицейскую форму, и люди, где бы ни оказались, начинают нервничать. Дети, любовники, закоренелые преступники… Они видят значок, начищенные ботинки, теряют соображение и начинают орать. |