Книга Молчание мертвых, страница 72 – Бренда Новак

— Потанцуем? — предложила она.

Джо отпустил шуточку — мол, кто из них будет вести, — и Тим с Рэнди рассмеялись, а Базз отвернулся, сделав вид, что ничего не слышал.

— С удовольствием. — Кеннеди положил руку на талию партнерши, рассчитывая увести ее подальше, пока Джо не выдал что-нибудь еще в таком же духе.

Но Дженис уходить не спешила.

— Я хотя бы нравлюсь женщинам, которых знаю, — парировала она, смерив обидчика взглядом. — О тебе такого не скажешь.

Джо покраснел.

— Ох и поддела ж она тебя, малыш, — толкнул его в бок стоявший рядом Тим. — Ловко поддела.

Теперь рассмеялся даже Базз.

— Ты что, кобелиха жирная, думаешь, это смешно? — вспыхнул Джо. — Я хоть от зависти к пенису не страдаю.

Взгляд Дженис медленно скользнул вниз и остановился на его ширинке.

— А страдать есть от чего — с таким-то размером.

Не найдя контраргументов, Джо уже сделал шаг вперед, но Кеннеди, увидев в глазах приятеля хорошо знакомый и не предвещающий ничего хорошего блеск, потянул Дженис за собой — подальше от неприятностей.

— Джо просто дурак, — пробормотал он, пробиваясь к танцполу через плотную толпу.

— Ты и сам туго соображаешь, если только сейчас это понял.

— Он спас мне жизнь.

— Ну да, только сначала, наверно, сам же и толкнул в речку.

Кеннеди никогда еще не танцевал с Дженис. Обычно они с подругой — или партнершей, если слухи соответствовали действительности, — ограничивались тем, что потягивали пиво в баре, гоняли шары в бильярдной или, сидя в уголке, смотрели футбол на большом экране под чипсы и сальсу.

— А где сегодня Констанс? — спросил он.

— Поехала в Нэшвилл навестить отца.

— Так она из Нэшвилла?

— Ее отец там живет, а Констанс росла в Мичигане, с матерью.

Запас общих тем быстро заканчивался.

— Так ты, значит, сегодня здесь одна?

— Да, но только ненадолго. Вообще-то я уже домой собиралась, но увидела тебя и осталась…

— Меня?.. — удивился Кеннеди.

— Да. Может быть, и глупо с моей стороны, но… — Дженис оглянулась по сторонам и, понизив голос, добавила: — Мне надо кое-что тебе сказать.

Вот так сюрприз! Что такого могла сказать ему Дженис Майклсон?

— Насчет чего?

— Слышала, ты вроде как встречаешься с Грейс Монтгомери.

— Ох, только не говори, что теперь и ты за меня не проголосуешь, — невесело усмехнулся Кеннеди.

— Встречаешься ты с Грейс или нет, мне безразлично — мой голос тебе обеспечен. Но есть вещи поважнее выборов, вот почему я и решила, что должна сообщить тебе кое о чем.

— Что ж, внимательно слушаю.

Она снова оглянулась, словно не зная, с чего начать.

— Итак?

— Надеюсь, мне не придется об этом пожалеть, — с тяжелым вздохом пробормотала Дженис и жестом попросила его наклониться.

Заметив, как вытянул шею Джо, Кеннеди повернул ее в другую сторону.

— В ночь, когда исчез преподобный Ли Баркер, я видела Клэя Монтгомери в его машине.

— В какое время?

— Точно не знаю, но поздно. Очень поздно.

Сбившись с ритма, Кеннеди оступился и едва не упал на партнершу. Оставив попытки изобразить что-то вроде танца, он схватил Дженис за руку и отвел подальше от Джо и остальных.

— Повтори, что ты сказала.

— Ты уже слышал.

— Но это невозможно. Все Монтгомери в один голос утверждают, что не видели ни Баркера, ни его машину после шести, когда он отправился в церковь.

— Ты не хуже меня знаешь, что Мэдлин, единственная, кто мог бы сказать правду, провела ту ночь в доме подруги.

Теперь обернулся уже Кеннеди — проверить, нет ли кого поблизости.

— Ты уверена, что видела именно Клэя?

— Абсолютно.

Он не заметил в ее ответе ни тени сомнения, и от этой ее уверенности ему стало не по себе.

— Почему?

— Потому что я его видела. Своими глазами. Я ехала навстречу.

Он замер, пытаясь в полной мере оценить значение услышанного и возможные последствия этого нового свидетельства для Грейс, своей семьи, Винчелли, Монтгомери, всего города.

— Где это было?

— По дороге на Госсет. Я возвращалась в город. Он ехал в противоположную сторону, из города. Да, еще. Следом ехала его мать на своем стареньком «форд-фэр-лейне».

Кеннеди помассировал виски. Прошло столько лет, а Дженис разговорилась только теперь?

— Но почему ты еще тогда ничего никому не сказала?

— Не забывай, мне было только семнадцать лет.

— И что?

Дженис пробубнила что-то в ответ — так тихо, что он не разобрал ни слова.

— Что? Говори яснее.

— Непонятно? Мне пришлось бы рассказать, что я делала за городом так поздно, — сердито бросила она.

Стоявший неподалеку Лу Бертрам обернулся и удивленно посмотрел на них. Кивнув Дженис, чтобы следовала за ним, Кеннеди отошел в дальний угол.

— И что же ты делала?

— Не хочу говорить.

— Теперь отмалчиваться уже поздно.

Она переступила с ноги на ногу, подбоченилась и тяжело вздохнула.

— Я возвращалась от Лори Хендерсен, ясно?

Лори Хендерсен? Времени прошло немало, но Кеннеди сразу же вспомнил свою учительницу истории. Он уже заканчивал школу, когда Лори вместе с несколькими знакомыми из Джексона организовала в центре города парад в защиту прав геев. Вскоре после этого ее дом сгорел дотла.

— Вон оно что, — пробормотал Кеннеди, поняв наконец, почему Дженис так долго хранила молчание.

— Да. Я не могла ничего сказать. Было уже за полночь. Мои родители даже не знали, что меня нет дома. Лори бы точно лишилась работы. Не мне говорить тебе, как этот город относится к тем, — она понизила голос, — у кого другие предпочтения. А уж отношения между учительницей и ученицей… Столько лет прошло, а ведь ничего не изменилось.

— Так почему ты сейчас рассказываешь об этом мне? — с раздражением спросил Кеннеди. Уж лучше бы он вообще ничего не знал. Ничего такого, что способно отравить жизнь женщине, которая стала ему дороже всех. Он ведь спрятал Библию и дал себе слово держать рот на замке.

— А ты как думаешь? — хрипло прошептала Дженис. — Хочу предупредить, что Винчелли, может быть, и правы насчет Баркера. Что еще могло произойти в ту ночь? Клэй ехал из города. Машину преподобного никто больше не видел. Что это значит, решай сам. По-моему, догадаться не трудно.