Онлайн книга «Шкатулка сновидений»
|
— Мой рот недостаточно большой для этого! — встревожено крикнул Малкович. — Ну, насмешил! — пробормотал я. — Что? Я всё слышал! — О, ради Бога, просто тяните! Его лицо побагровело, стало почти фиолетовым, на шее, точно канаты, проступили вены, долгие годы скрытые жировыми складками, он задыхался, и пыхтел, и дрожал — но экипаж медленно выкатился во двор. Отлично, Малкович, всё, хватит. Теперь надо отвязать лошадей и запрячь их. Только сделать это нам так и не удалось — в этот момент шум кричащей и бранящейся толпы внезапно разорвал ночную тишину. На секунду мы замерли. Я слышал отдельные голоса: — Сожжем всё дотла! — Нам нужен маньяк! Он может оказаться внутри… — Так пусть сгорит там! — Он убьет нас, если мы не убьем его первыми… — Он монстр, животное, кровожадный ублюдок! — Сжечь его, сжечь его, сжечь его! — …вместе с его друзьями-лунатиками… — Старика и толстяка… убьем их всех! Слезящиеся глаза доктора Фрейда уставились на меня, потом на Малковича — и в них вспыхнул ужас. — Внутрь! — зашипел я. — В экипаж! — Они пришли по наши души, доктор… спасите меня! То есть нас, я хотел сказать… Доктор Фрейд вскарабкался в экипаж и захлопнул дверь. Я вскочил на место кучера, а Адельма устроилась рядом. Она ободряюще сжала мою руку. Я схватил поводья. — Что вы делаете? Что происходит? — выл Малкович. — Сваливаем, друг мой! — Но лошади… — Нет времени на лошадей! Тяни, тяни, если хочешь жить! Малкович напрягся и дернул, тяжело дыша и шумно отдуваясь, точно пара старых тяжеловозов; сделал два шажка вперед, один назад, еще один вперед, и еще один, и снова один назад. Медленно, нестерпимо медленно, экипаж сдвинулся с места. — Я не могу! — закричал Малкович. — Он меня убьет! — А если ты этого не сделаешь, тебя убьет толпа! — крикнул я в ответ, для убедительности сопроводив слова ударом ноги по его шее. — Прекрати, прекрати! — Тяни, тяни, тяни! Экипаж, двигаясь под действием собственного веса, прогремел по булыжникам двора и выехал через ворота. Малковичу явно стало немного легче. Обогнув угол дома, он вытащил экипаж на улицу перед замком Флюхштайн. Вообще-то, хоть мне и не хотелось этого признавать, он неплохо справлялся. В любом случае, ему такое упражнение должно было пойти на пользу. И тут я придумал отличную вещь. — Малкович! — Что? — Тяните экипаж — и похудеете. Станете стройным. Вы поняли? — Нет, правда? Серьезно? — Тяните от всего сердца, вложите всю свою душу! — Стройным, стройным! — с энтузиазмом взвизгнул он, и экипаж рванулся вперед. Тут из-за угла позади нас высыпала толпа. Оглянувшись, я увидел, по меньшей мере, несколько сотен людей, большинство из которых размахивало оружием и горящими факелами. Они выглядели весьма пожилыми — благодаря мне, полагаю — некоторые яростно грозили нам костылями. — Вот они! — Не дайте им уйти! — Остановите их, остановите их! Внезапно я заметил, что, помимо Адельмы, на кучерском сиденье расположился еще один пассажир. — Привет, Хендрик, — голос был старческим, хриплым — и в то же время ребяческим. — Папа! — выдохнула Адельма. Граф Вильгельм совсем ссохся: пергаментная кожа свисала тонкими складками, ее испещряли многочисленные пятна, похожие на поросль лишайника. Однако его глаза, хотя и слезящиеся, блестели детским весельем. — Папочка вернулся, чтобы сказать «пока-пока»! — проскрипел он. — Что? — Я так счастлив, только не могу сказать, почему. Не скажу, не скажу! Мы с Адельмой быстро переглянулись. Граф же запел: До встречи с тобой, дорогая, Я был так одинок, дорогая, И не знал, чего ждать и хотеть. Но ко мне ты пришла, дорогая. Как принцесса из сна, дорогая, Я тебя был рожден… — Папа! — воскликнула Адельма. — Полюбить! — выкрикнул граф. — Полюбить! Он прижал высохшую, клешнеобразную руку к губам и захихикал. — Ты думала, я скажу «поиметь», да? О, а это непристойное слово? — Очень непристойное. — Не говори мамочке, что я был плохим мальчиком! — Он что, пьян? — прошептала Адельма. — Я, конечно, и раньше видела его нетрезвым. Однажды он разделся перед миссис Кудль. — Где? — На террасе. — Нет, я имею в виду, что именно он снял? — А, — небрежно ответила Адельма, — ну, как обычно. — Как обычно? — переспросил я. — Да. — А откуда ты знаешь, как бывает обычно? — Я бы предпочла не отвечать на этот вопрос, Хендрик. — Куда ты везешь мою маленькую Адельму? — поинтересовался граф. — Подальше отсюда. — А мамочка знает? — Нет, и не узнает, если вы ей об этом не скажете, — сказал я и заговорщически подмигнул ему. — Не скажу, если покажешь мне свою пипиську. — Что? — Ну, давай, покажи свою пипиську! А я покажу тебе свою, если хочешь! — Спасибо, не надо, — отозвался я. — Адельма, твой отец не пьян. Он впал в маразм. Настолько состарился, что выжил из ума. С обезоруживающей непосредственностью, на которую способны только дети, граф Вильгельм сообщил: — Папочка хочет на горшок! — О. Боюсь, что в данный момент это несколько затруднительно… — Немедленно, прямо сейчас! В этот момент граф каким-то образом умудрился соскользнуть с сиденья и свалился на землю. Некоторое время он бежал рядом с экипажем, потом ухватился за раму, и его поволокло за нами. — Папа, что ты делаешь? Ты же убьешься! — Папочка хочет на горшок! — Он не только выжил из ума, он еще и не в состоянии контролировать собственный кишечник! — заметил я. Внезапно граф разжал пальцы и, кувыркаясь, покатился по дороге. Он начал панически-весело хохотать, одной рукой придерживая зад. — Божья коровка, улетай на небо! — кричал он, а экипаж, проехав мимо, оставил его позади. Последнее, что я увидел, — как граф Вильгельм устраивается в сточной канаве; не прекращая петь, он пытался стянуть с себя штаны. Его древний голос, надтреснутый и заунывный, звенел в холодном вечернем воздухе: |