Онлайн книга «Я убиваю»
|
– Неважно, кто я. Важно, что сегодня ночью я опять убью, и была не была… Фрэнк вскочил, словно обнаружил, что сидит на электрическом стуле. Клюни, сидевший рядом, тоже поднялся и взял его за руку. – Это не он, Фрэнк, – шепнул Клюни. – Как это понимать – «не он»? – Он ошибся. Он сказал: «Меня зовут некто и никто». Тот говорил о себе: «Я – некто и никто». – Какая разница? – В данном случае очень большая. А кроме того, он явно не в ладах с грамматикой. Вы же слышали. Это просто шутка какого-то мерзавца. Словно в подтверждение слов психопатолога из динамиков раздался смех, явно пытавшийся изобразить сатанинский хохот, и связь прервалась. Морелли влетел в режиссерскую аппаратную. – Засекли! Фрэнк и Клюни бросились за ним по коридору. Юло из кабинета директора тоже поспешил следом за Бикжало. – Есть? – Да, комиссар. Звонок откуда-то с окраины Ментона. Фрэнк остудил их радость, заметив, что и собственную тоже. – Доктор Клюни говорит, что это не он, а какой-то самозванец. Психопатолога призвали к ответу. Грамматическая ошибка, допущенная звонившим, оставляла дверь открытой, и Клюни поспешил захлопнуть ее. – Хотя голос изменен точно так же, но судя по лексике, это не тот, кто звонил прежде. Уверяю вас, не он. – Да будь он проклят, кто бы он ни был. Ты уже предупредил комиссара в Ментоне? – спросил Юло у Морелли. – Сразу, как только узнал, откуда звонок. Они молниеносно бросились туда. – Еще бы, не станут же они упускать такой случай – взять его… Комиссар избегал взгляда Клюни, словно, если не будет смотреть на него, что-то изменится. Прошло пятнадцать минут, показавшихся бесконечными. Они слышали, как в коридоре из динамиков звучали музыка и голос Жан-Лу, продолжавшего вести передачу. Звонили, конечно, еще десятки людей, и АТС была перегружена. Рация у Морелли на поясе звякнула. Нервы инспектора натянулись, как струны. – Инспектор Морелли. Пока он слушал, разочарование омрачало его лицо, словно туча, постепенно закрывающая солнце. Еще прежде, чем он передал ему наушник, Юло понял, что ничего не вышло. – Комиссар Юло. – Привет, Никола, это Робер из Ментона. – Привет, так что? – Я на месте. Ничего, ложная тревога. Этот мерзавец, накурился, как печная труба, и хотел позабавить свою девчонку. Представляешь, звонил прямо из своего дома, идиот. Когда мы вломились, они чуть в штаны не наложили от страха… – Чтобы им сдохнуть со страху, этим придуркам. Арестуешь его? – Конечно. Кроме того, что помешал следствию, эта скотина еще держит дома хороший кусок сыра. Робер имел в виду гашиш. – Ладно. Заберите и подпалите ему как следует задницу. Да так, чтобы пресса расписала. Надо дать хороший урок, а не то нас замучают дурацкими звонками. Спасибо, Робер. – Да не за что. Мне жаль, Никола. – Честно говоря, мне тоже. Пока. Комиссар отключил связь. Он окинул всех взглядом, в котором уже совсем угасла надежда. – Вы были правы, доктор. Ложная тревога. Клюни, казалось, растерялся, словно почувствовал себя виноватым оттого, что попал в цель. – Ну, я… – Отличная работа, доктор, – сказал Фрэнк, – действительно, отличная работа. Никто не виноват, что так получилось. Все не спеша направились по коридору в режиссерскую аппаратную. К ним подошел Готте. – Так что? – Ничего. Ложный вызов. – Вот и мне показалось странным, что удалось так просто засечь этот звонок. И все-таки, как же понять, что… – Все хорошо, Готте. То, что я только что сказал доктору Клюни, относится и к вам. Отличная работа. Они вошли в режиссерскую аппаратную. Здесь ожидали новостей, но увидев разочарование на их лицах, все поняли, не задавая вопроса. Барбара расслабилась и облокотилась о пульт. Лоран молча пригладил волосы. И тут снова замигала красная лампочка на стене. Диджей выглядел усталым. Он отпил воды из стакана и приблизился к микрофону. – Алло? В ответ – тишина. Та тишина, которую все уже научились узнавать. Потом какой-то тихий шорох и ненатуральное эхо. Наконец, зазвучал голос. Все медленно, будто им свело шеи, повернулись к динамикам. – Привет Жан-Лу. У меня впечатление, будто вы ждете меня… Клюни наклонился к Фрэнку. – Слышали? Вот сейчас он говорит совершенно правильно. Это он. Жан-Лу теперь держался увереннее. Его руки сжимали стол так сильно, что побелели костяшки пальцев, но в голосе его не было и следа волнения. – Да, мы ждали тебя. Ты ведь знаешь, что ждали. – Так вот он я. Ищейки уже устали, конечно, бегать за тенями. Но охота должна продолжаться. И их, и моя. – Почему должна? Какой в этом смысл? – Луна принадлежит всем, и каждый из нас имеет право на нее выть. – Выть на луну означает страдать. Но можно и петь при луне. Можно быть счастливым в темноте, иногда, если виден какой-нибудь свет. Господи, но ведь можно быть и счастливым в этом мире, поверь мне. – Бедный Жан-Лу, ты тоже думаешь, будто луна настоящая, а ведь это одна видимость… Знаешь, что находится во мраке небес, друг мой? – Нет. Но думаю, ты мне скажешь. Человек у телефона не почувствовал горькой иронии этих слов. Или, может быть, почувствовал, но пренебрег ею. – Там нет ни бога, ни луны, Жан-Лу. Самое верное слово, какое тут можно употребить, – ничто. Там полнейшее ничто. И я настолько привык жить в этом «ничто», что уже и не замечаю. Повсюду вокруг, куда ни взглянешь, ничто. – Ты сумасшедший, – невольно вырвалось у Жан-Лу. – Я тоже задумывался об этом. Очень возможно, что и так, хотя я читал где-то, будто сумасшедшим не свойственны сомнения на этот счет. – Но и безумие тоже может закончиться, можно вылечиться. Как помочь тебе? Говоривший проигнорировал вопрос, словно на него не было никакого ответа. – Спроси меня лучше, что я могу сделать, чтобы помочь вам. Вот она – новая кость. Для ищеек, которые носятся за собственным хвостом, отчаянно пытаясь укусить его. Это петля. Замечательная петля, которая вертится, вертится, вертится… Как в музыке. Где есть петля, которая вертится, вертится, вертится… |