Онлайн книга «Смертельная измена»
|
— Ты что делаешь? — спросила она, удивленная его испуганным и беспомощным видом. — Ничего. Я думаю. — О чем ты думаешь? — Знаешь, я хотел поговорить с тобой… Может быть, купим акции? Я как раз смотрел в Интернете, ценные бумаги «Дакс» в настоящее время очень выгодно… Магда перебила его: — Пожалуйста, оставь меня в покое с этой ерундой хотя бы на время отпуска, хорошо? Поговорим об этом, когда вернемся в Берлин. — Если мы будем ждать, то можем опоздать! Магда сделала рукой такое движение, будто отбрасывала что-то, и это означало, что ей все равно. — Ты случайно не видел мои кроссовки? Я ищу их с утра. Я думала, что сняла их в гостиной, но там их нет. — Извини, но я тоже не знаю, где они. Ты смотрела в кладовке? Там, где стоят резиновые сапоги? Мне кажется, я видел их там. Магда улыбнулась, сказала: «Хорошая идея» — и вышла из комнаты. Лукас уселся в кресло возле окна. Что происходит с Магдой? Она вытесняла из своей памяти смерть Торбена. Может быть, она таким же образом вытесняла и смерть Йоганнеса? Арабелла была еще красивее, чем на фотографии, и Торбен никак не мог поверить, что она на самом деле стоит перед ним и он не просто выдумал свою любовь. Держась за руки, они шли по городу. За небольшой химчисткой, в которой в качестве декорации висела картина, изображающая какой-то пейзаж, была ниша, где стояла полностью высохшая комнатная березка. Торбен притянул Арабеллу к себе. Немножко неуклюже и неумело, но она тут же прижалась к его груди. Они стояли так несколько минут. Его сердце бешено стучало, голова гудела, в ушах шумело так, словно он оказался на берегу моря во время шторма. А потом он поцеловал ее. Ее губы были теплыми и мягкими, и вкус у них был такой, будто она только что съела ванильный пудинг. В Европейском центре они купили мороженое и сели возле одного из фонтанов. — Завтра пойдем на озеро, — сказала она. — Город не годится для орлов. Торбен попросил мать разрешить ему брать уроки игры на гитаре. Дважды в неделю. — Уроки игры на гитаре? Да ты и так очень хорошо играешь на ней. Почему бы тебе не брать уроки игры на рояле? — Я сочиняю песни на рояле, и получается хорошо, очень хорошо, но мелодии, которые я нахожу, слишком сложные. Я не могу сыграть зонг на гитаре, и это выводит меня из себя. — Хорошо. Как хочешь. Бери уроки игры на гитаре. А времени у тебя на это хватит? — Легко. Магда знала, что это было преувеличением. Она получила письмо из школы, в котором сообщалось, что в этом году, после окончания десятого класса, Торбен должен покинуть учебное заведение. Он бы и так остался на второй год, но преподаватели по специализированным предметам не верили, что он сможет закончить двенадцать классов. Для него и для них это было бы мучением. У него нет ни малейшего интереса к школьным занятиям. Если мать согласна, то в десятом классе учителя будут смотреть сквозь пальцы на оценки Торбена, чтобы он закончил хотя бы среднюю школу. Она не стала показывать письмо Йоганнесу, хотела спокойно поговорить с ним в субботу, но Торбен опередил ее со своей просьбой. И хотя она считала, что поступает неправильно, но все же согласилась. Она не хотела быть человеком, который отнимает у него радость. Но Торбен не ходил на уроки игры на гитаре. Он брал инструмент и деньги, которые давала Магда, и бежал к Арабелле. За две недели не упало ни капли дождя. Июнь был необычайно жарким. Берлинцы поглощали рекордное количество мороженого, бассейны под открытым небом были переполнены, а в фонтанах купались маленькие дети. На озере Закровер Зее они нашли маленькую бухту. Всего несколько метров песка, скрытого свисающими ветвями ив и густым кустарником. Там они прятались, обнимались и разглядывали облака, которые плыли над ними. Голова Арабеллы лежала на груди Торбена. Она слушала, как бьется его сердце и как резонирует голос, когда он поет для нее под гитару. Как и он, она мечтала очутиться в ином мире и чувствовала, что не такая, как все. Нечто особенное, что просто не вписывается в эту жизнь. Он пел любимый зонг Ивонны Каттерфельд: Для тебя я раздвину облака, Иначе ты не увидишь звездное небо. Для тебя я буду вращать землю, Пока ты снова не будешь рядом со мной. Для тебя я каждый день сделаю бесконечным. Для тебя я ярче, чем свет. Для тебя я плачу и кричу, и смеюсь, и живу. И все это лишь для тебя! — И я чувствую то же самое, — сказала она тихо. — Я все это чувствую с тех пор, как узнала тебя. Торбен пел, а солнце постепенно садилось. Он знал, что опаздывает. Ему нужно было вернуться домой до девяти вечера, а он уже никак не успевал. Но он пел дальше, а Арабелла тихонько подпевала ему. Если я так тоскую по тебе, Я сохраню свои слезы для тебя, А ты сделаешь из них снег для меня. Я слышу тебя совсем без слов, Я чувствую, где ты, Пусть даже еще так темно. Для тебя я раздвину облака, Иначе ты не увидишь звездное небо. Для тебя я плачу и кричу, и смеюсь, и живу. И все это лишь для тебя! Вдруг Арабелла приподнялась и убрала волосы со лба. — Давай не пойдем домой, — прошептала она. — Здесь так чудесно! Торбен набрал пару аккордов, и музыка, казалось, поплыла над водой. — Оʼкей, — сказал он. — Останемся здесь. Родители, дом, школа и весь мир с его устоями, правилами, обещаниями — ему все было безразлично. Существовала только Арабелла и этот маленький клочок песка возле озера. Поэтому он не позвонил домой, а только закрыл глаза, когда она наклонилась и поцеловала его. И когда они разделись, ему казалось, что он раздвигает облака для нее. И это было самое волнующее, что он испытывал до сих пор. Йоганнес пришел домой в половине десятого. — Что у тебя на ужин? — спросил он еще в дверях. — Я целый день ничего не ел и такой голодный, что ты себе даже не представляешь! — Торбен не пришел домой, — сказала Магда бесцветным голосом. — Как не пришел домой? — Боже, неужели это так трудно понять? Он обещал, что будет дома не позже девяти, а сейчас уже половина десятого. — Ее голос был высоким и пронзительным. — Успокойся! Полчаса — такое бывает. Давай поужинаем, а там посмотрим, что делать дальше. «Это все, что его интересует, — рассерженно подумала Магда. — Лишь бы поесть. А что с сыном, ему все равно». Она распахнула холодильник и с грохотом выставила перед ним колбасу, сыр и остатки салата. |