Онлайн книга «Последняя тайна Храма»
|
Хава жила неподалеку от Старого города, на Ха-Маалот – зеленой улице в центре западной части Иерусалима. Дойдя до желтоватого каменного здания, Бен-Рой сделал глоток водки и нажал на домофон рядом со стеклянной дверью. Через несколько секунд в аппарате послышался голос его племянника Хаима: – Дядя Арие? – Нет, Человек-паук, – ответил Бен-Рой с американским акцентом. Мальчик некоторое время молчал и затем расхохотался: – Никакой это не Человек-паук, а дядя Арие! Заходите! Бен-Рой улыбнулся и открыл зажужжавшую дверь. Нажав кнопку вызова лифта, он всунул в рот пластинку мятной жвачки, чтобы скрыть запах алкоголя. Шаббаты у сестры были редкими моментами в его серой жизни, когда он чувствовал себя уютно. Религиозные церемонии сами по себе не имели для Бен-Роя такого значения, как раньше. После Галиной гибели он почти перестал ходить в синагогу, даже на Пейсах, Рош-ха-Шана и Йом Киппур. Притягивала теплая, жизнерадостная атмосфера, царившая в семье сестры. Ему было приятно посидеть в узком кругу родных – Хавы, ее мужа Шимона и двух их детей – Хаима и Эзера. Его согревал вид веселых, счастливых людей – таких непохожих на него. Арие вышел из лифта, и навстречу ему выскочили два брата-малыша. – Поймал сегодня бандитов? – А пистолет у тебя с собой? – В зоопарк! В зоопарк! Он взял детей на руки и понес в квартиру, закрыв ногой входную дверь. Из кухни вышел шурин – низкорослый толстяк с прической в африканском стиле и с пахнущим жареной курицей передником. Не зная его, Бен-Рой никогда не поверил бы, что Шимон парашютист, да еще отмеченный высокими наградами. – Как поживаешь, родственник? – спросил тот, хлопая Бен-Роя по плечу. Арие мотнул головой в ответ и снял малышей с рук. Они побежали в спальню, гогоча и имитируя стрельбу. – Налить тебе? – спросил Шимон. – А ты как думаешь? – огрызнулся Бен-Рой. – Где Хава? – Свечи готовит. Вместе с Сарой. Полицейский нахмурился: он привык, что посторонних у сестры не бывает. – Наша подруга, – пояснил Шимон. – Решили пригласить сегодня. Он посмотрел в коридор и добавил притихшим голосом: – Кстати, очень симпатичная. И без парня! Он подмигнул ему и ушел в кухню за спиртным. Бен-Рой наблюдал за ним, сидя на диване в гостиной. Его сестра, высокая, коротко подстриженная, с широкими бедрами женщина, наклонилась над столом, освещая свечи для Шаббата. Рядом стояла другая женщина – ниже ее ростом и с более стройной фигурой. Ее золотисто-каштановые волосы спадали почти до самой талии. На ней были хлопчатые брюки, белая рубашка и сандалии. – Барух ата Адонаи, элохейну мелех хаолам, ашер кидшану бмитцвотав втизвану л'хадлих нер шел Шаббат , – произносила традиционную молитву сестра. Шимон принес виски. За ним в комнату вошли женщины, и Хава обняла брата. – Ты чудесно пахнешь! Новый одеколон? – сказала она, целуя его в щеку. – Знакомься – Сара. Она отошла в сторону, и ее подруга, улыбнувшись, протянула Бен-Рою руку: – Хава много мне о вас рассказывала. Бен-Рой невнятно пробормотал что-то, не особенно стараясь быть любезным. Он любил приходить в гости к Хаве, потому что чувствовал себя у нее непринужденно, раскованно; теперь, когда какая-то незнакомка вторглась в семейный круг, вечер был практически испорчен. – Не обращай внимания, – пошутила Хава, кивая на брата. – Он настоящий сабра [43] . Предложишь десерт – и он тут же растает. Молодая женщина улыбнулась, но ничего не сказала, а Бен-Рой двумя долгими глотками допил виски. Через некоторое время Хава извинилась и пошла на кухню, сославшись на то, что ей нужно посмотреть за готовкой. Бен-Рой последовал за сестрой, сказав, что хочет наполнить рюмку. – Ну, что скажешь? – спросила его сестра, как только они оказались вдвоем. – Насчет чего? – Насчет Сары, дурень! Она же такая красивая! Бен-Рой налил виски и пожал плечами: – Да я как-то не заметил. – Молодец! – рассмеялась Хава, открывая печку, чтобы проверить, не готова ли большая курица, жарившаяся внутри. Бен-Рой подошел к плите и, сняв крышку кастрюли, затянулся ароматом своего любимого куриного бульона с кнейдлахами. – Она очень приятная, – говорила Хава, поливая курицу жиром. – Веселая, умная, мягкая. И без молодого человека. – Шимон мне уже доложил, – буркнул Бен-Рой, поднося ко рту ложку горячего супа. Хава стукнула его по руке и накрыла кастрюлю. – Слушай, Арие, я вовсе не хочу остепенить тебя… – Ага, черт побери, как же, поверил! – Ты забыл, что у нас дома не бранятся? Брось сейчас же монету! Бен-Рой пробурчал что-то в извинение и, вынув из кармана монету в пять шекелей, швырнул ее в стоявший на подоконнике зедаках [44] . – Так вот, я не стремлюсь тебя угомонить, – повторила Хава, – но мне кажется… – Что пора бы мне отыметь какую-нибудь бабу? Он прикусил губу и, вынув монету в десять шекелей, кинул ее в ящик. – Прости. Хава подошла к нему и обняла за шею. – Арие, успокойся. На тебя страшно смотреть, когда ты такой… такой несчастный… такой измученный. Галя бы этого не хотела. Я знаю. Она хотела, чтобы ты жил долго и был счастлив. Бен-Рой позволил ей обнимать себя несколько мгновений, затем отпихнул и сделал затяжной глоток виски. – Дай мне самому разобраться, ладно? Мне нужно время. – Нельзя ведь всю жизнь убиваться! Нужно двигаться вперед, Арие. Он вылил в себя остаток жидкости из рюмки и почувствовал, как начинает ожесточаться. – На хрен! Буду убиваться сколько хочу! Не суйся не в свое дело, пока не просят, Хава! На этот раз он не бросил монету и даже не извинился. – По крайней мере будь вежлив, Арие: Прошу тебя. Постарайся быть милым. Он посмотрел в ее влажные от слез глаза, кивнул и вышел в коридор. Через двадцать минут все собрались в гостиной. Мужчины и мальчики надели ермолки, Шимон прочитал киддуш [45] , и, сделав по глотку вина, они сели за стол. Эзер и Хаим добились разрешения расположиться рядом с Бен-Роем. |