
Онлайн книга «Рыжая кошка»
— Это, часом, не тот же самый дядя, который врал тебе и копам насчет местопребывания Койла? И долго, по-твоему, продержится его подтверждение? — Очевидно, были и другие люди, которые видели Койла в тот вторник вечером. — Майк нахмурился и покачал головой. — Кроме того, у него был мой пистолет и масса времени, чтобы им воспользоваться, а он просто вернул мне оружие. — Что означает, что с тобой у него было время подумать, а с Холли страсти накалились. — Ты притягиваешь за уши. — Зато ты усиленно выгораживаешь. А ведь это твой брат и его жена под ударом. — Если Койл не убивал Холли, вряд ли я окажу Дэвиду или Стефани услугу, подставляя его копам. Пусть они сами побегают и в итоге выяснят, что Койл чист, — так у меня появится время для поисков более вероятного подозреваемого. — При условии, что ты прав насчет Койла, и при условии, что копы пока не выслушали его алиби в дядюшкином исполнении. — По словам Кенни, его не спрашивали, а сам он помалкивал, — ответил я и выпил воды. Алюминиевые лубки громко стукнули о стекло. — Койл любил Холли и горюет, и он не удрал из города, хотя возможности были. Вдобавок его алиби убедительнее, чем у Дэвида или Стефани. Скептицизм Майка не уменьшался. — Койл был нашим лучшим козырем. И, с моей точки зрения, остается. — Он никуда не денется, Майк, и если я… — Откуда ты знаешь, что он никуда не денется? Я покачал головой. — Он бы уже исчез, если бы хотел. Послушай, раз я его нашел, то и копы найдут, а если не найдут через пару дней, мы позвоним им и намекнем. Зато Койл подсказал мне, где можно поискать след. — На Вернера намекаешь? — По словам Койла, Холли встречалась с ним где-то в декабре. Получается, примерно тогда же, когда ее разыскивал Викерс. — Думаешь, Вернер имеет отношение к истории с шантажом? — Время совпадает, вдобавок Холли тогда была сильно расстроена. — Если верить Койлу, — заметил Майк. Я пожал плечами: — Кроме Вернера, есть камера хранения. Майк поднял руку. — Я уже знаю об этом больше, чем хочу. Я улыбнулся: — Трус. Майк не улыбнулся в ответ, а наставил на меня палец. — Просто помни слово «фальсификация» и будь чертовски осторожен. — Обязательно, — ответил я. — Ты говорил с Дэвидом? Майк кивнул: — Я звоню и каждое слово из него клещами вытаскиваю. Насколько я понимаю, Дэвид сидит дома. — Он хоть трезвый? Майк пожал плечами: — Я же говорю: из него слова не вытянешь. — А Стефани? — Согласилась встретиться со мной сегодня ближе к вечеру. — Уже прогресс. — Этого недостаточно, — отозвался Майк. — И надеюсь, еще не слишком поздно. — Что случилось? — Только неизбежное, больше ничего. Звонил Маккью. Копы хотят завтра утром видеть Стефани на Питт-стрит. — Для неофициального разговора? — Так он сказал. Из конторы Майка я дошел до Гранд-сентрал и сел на поезд номер 7 до Куинса. В Лонг-Айленд-Сити пересел на линию Г в сторону Бруклина, сошел на Гринпойнт-авеню и двинулся на восток по Гринпойнт, на север по бульвару Макгиннесса и снова на восток по Фримен-стрит. «Крик селф-стор» занимал половину кирпичного здания старой фабрики на Фримен-стрит, в квартале, который — вероятно, из-за близости к заливу Ньютаун-крик и к огромному заводу по очистке сточных вод — никто даже не пытался реконструировать. От холодного воздуха у меня болели пальцы, но он же сбивал вонь. Через двери армированного стекла я прошел в небольшой холл. Там обнаружились деревянная лавка, до блеска отполированная многими сидевшими на ней задами, стена, увешанная объявлениями с габаритами камер и ценами, и списки правил и ограничений — последние сводились в основном к «Никаких ядерных отходов» и «Никакого домашнего скота». Дальше еще одни армированные двери и слева — забранное решеткой окошко. За окошком сидела латиноамериканка лет двадцати с золотой сережкой в носу. Она ела то ли ранний ленч, то ли поздний завтрак. В холле пахло яичницей и жареным луком. Девушка выдала мне пюпитр, бланки и указала на лавку. Я сел и нашел в рюкзаке ручку. Писал я медленно (с такими пальцами выбирать не приходилось) и успел хорошо разглядеть и холл, и окошко. За ним виднелся маленький кабинетик с лысым толстяком. Внимание толстяка занимало нечто в бумажном пакете — вероятно, банка пива «Бад» и нечто на экране компьютера — вероятно, покер. Перед девушкой на столе стояли три маленьких монитора. Один показывал входную дверь под каким-то странным углом, второй — погрузочную платформу, третий — статические помехи. Вполне удовлетворительная система безопасности, по-моему. Я вытащил бумажник и подал заполненные бланки в окошко. Лысый не спеша проводил меня к грузовому лифту. Мы поднялись на два этажа, и он повел меня дальше по тускло освещенному лабиринту с многочисленными металлическими подъемными дверьми. Остановились мы возле секции 137 — милое местечко десять на десять со стенами из оранжевого гофрированного пластика и лампой дневного света в проволочной сетке. Толстяк ушел. Я выждал, пока громыхнет грузовой лифт, для верности помедлил еще немного. Было холодно, градусов шестьдесят, [12] пахло пылью и пластмассой. В наступившей после грохота лифта тишине слабо слышались звуки хип-хопа, но откуда — непонятно. Я закрыл секцию 137, нашел лестницу и спустился на один этаж. Холли занимала секцию с номером 58; поиски заняли некоторое время. По пути мне попались несколько человек: двое, переругиваясь, заносили коробки, двое других, более мирно настроенные, коробки, наоборот, выносили; в дверях одной секции стоял художник и смешивал на палитре зеленую и белую краски; пожилая женщина с заплаканными глазами толкала ручную тележку. Никто не обратил на меня внимания. Секция 58 оказалась в тупике тихого коридора, и я вздохнул с облегчением, не увидев печатей или желтых полицейских лент. Засов вделан в пол, на нем средних размеров замок. Он был тусклее, чем тот, что я принес в рюкзаке на замену, но я сомневался, что это заметят. Я положил рюкзак на пол и оглядел коридор. Никого. Я вытащил болторезный станок. Управляться сломанными пальцами было трудно, и шума получилось больше, чем хотелось бы, но через пять минут замок был порезан на кусочки. Обломки я убрал в рюкзак вместе с резаком, поднял дверь, вошел и опустил ее за собой. Лампа дневного света моргала, освещая пространство пятнадцать на десять футов со стенами из желтой пластмассы и голым бетонным полом. У одной стены стоял верстак с тисками на обоих концах, под ним — вращающийся табурет, на полках аккуратно разложены инструменты: молотки, ножовки, стамески, уровни, крепежи, рейсшины, бутылки с древесным клеем, баночки с лаком и шеллаком. Все в одном флаконе. У задней стены находился металлический стеллаж, на нем — фасонно-фрезерный станок, шлифовальный станок, электрические дрели со сверлами. В дальнем углу, возле пылесоса, приткнулся маленький отрезной станок со столом. Напротив верстака обнаружилась большая картонная коробка, набитая разными деревяшками. Я несколько раз медленно вздохнул, чтобы успокоить колотившееся сердце, и достал из кармана резиновые перчатки. Осторожно натянул их на лубки и взялся за коробку. |