Книга Город падших ангелов, страница 48 – Дэниел Депп

На Ингрид было голубое платье в цветочек. Поттса удивила его открытость: Ингрид распахнула дверь, и первое, что увидел Поттс, — ее голые руки и глубокий вырез, который терялся в ложбинке между грудями. Потерялся там и Поттс. На самом деле платье было вполне пристойным — хоть на приходское собрание надевай. Но он всегда видел ее такой строгой и правильной. И в закрытой одежде. Она казалась ему старой девой. Но — ничуть не бывало. Поттс поймал себя на том, что шарит взглядом вверх-вниз по ее фигуре, и покраснел. Но Ингрид, кажется, ничего не имела против. — Господин Поттс, — сказала она, улыбаясь. — Вы все-таки не передумали. Прошу вас, проходите. Надо же, цветы, конфеты! Какой вы галантный.

Она втянула его в прихожую. В доме было темно и прохладно. Старая массивная мебель. Кружева, безделушки. Книги. Кабинетный рояль. Едой пахнет. Женское место. Никакого намека на присут-свие мужика. Дом старой девы. Поттс смотрел сзади на ее плечи, шею, бедра. И не мог совместить ее ту, которую он видел раньше, с этой.

— Я-то все прислушивалась — не подъедет ли мотоцикл.

— А я вот на пикапе.

— Да вы просто красавец! — вокликнула Ингрид, оглядывая его с ног до головы. Поттс надел свой единственный костюм, который купил для слушаний по делу об опеке над дочкой. — Пойдемте в гостиную.

Поттс присел на диван. Круглые медные шляпки гвоздей окаймляли его, держа розоватую обивку. Он казался старинным, прочным, основательным. От волнения Поттс тер шляпки гвоздей у края подлокотника, и ему становилось немного легче.

— Спасибо за цветы и конфеты. Вы прелесть.

— Я все думал, надо ли принести вина. Но не знал, пьете ли вы его. И вообще-то я в нем не разбираюсь — все равно не такое бы принес, как надо.

— Все хорошо. Цветы восхитительны.

— Ингрид, — позвал женский голос из дальней комнаты.

— Это мама. Ей всегда любопытно, кто к нам приходит. Возможно, она с нами поужинает. Надеюсь, вы не против.

— Ингрид, — снова позвал голос.

— У нее болезнь Альцгеймера. Она то в себе, то нет. Временами совсем тяжело приходится. Вот только что была нормальная, и уже ничего не соображает. Очень грустно. Мама преподавала в университете. Книги писала. Она специалист по Брамсу.

— Ингрид.

— Прошу прощения. — Она вышла. Поттс понятия не имел о том, кто такой Брамс.

Ингрид привела госпожу Карлсон в гостиную. Выглядела она совершенно нормальной старушкой. Опрятно одетая. На шее нитка жемчуга. Седые волосы аккуратно уложены. На губах помада. Глаза ясные. Она приветствовала гостя улыбкой и протянула ему руку ладонью вниз. Вид у нее был слегка королевский. Поттс не понял, надо ли поцеловать руку, но потом решил, что достаточно пожать. И пожал.

— Мама, это господин Поттс. Он будет с нами ужинать. Я тебе о нем рассказывала.

— Поттс? — повторила госпожа Карлсон.

— Да, мама. Я говорила. Он останется на ужин.

— Замечательно.

Госпожа Карлсон включила телевизор. Шла передача о каком-то сурикате, которая тут же ее увлекла.

Ингрид посмотрела на Поттса, молча прося прощения.

— Давай сделаем потише? — попросила она мать.

— Что?

— Телевизор. Мам, давай сделаем его потише?

— Я не услышу.

— Услышишь, мама.

— Теперь интересных передач совсем не стало, — пожаловалась госпожа Карлсон.

Ингрид убавила громкость почти до пуля. Ее мать, кажется, и не заметила этого, продолжая смотреть на экран.

— Не хотите ли бокал вина, господин Поттс?

— Спасибо.

— Не век же мне вас господином Поттсом называть.

— Зовите просто Поттсом.

— Как-то это не так.

Ингрид вышла. Поттс наблюдал за старушкой, которая перестала его замечать. Ее губы двигались, как будто она беззвучно с кем-то говорила.

Ингрид вернулась с бокалами и протянула один ему.

— Красное подойдет? — Что?

— Красное вино. Я купила его к тушеному мясу.

— Да я в вине не разбираюсь.

— Красное хорошо идет с мясом. Белое — с рыбой.

— Да? А я обычно пиво пью.

— Ой, извините. Может, тогда пива?

— Нет, вино — вполне. Ингрид подняла бокал.

— А мое — вдвойне, — ответила она.

Поттс не сразу уловил рифму и догадался, что Ингрид пошутила. Он нервно хохотнул и отпил вина. Оно ему не понравилось.

— Может, это была ошибка, — услышал Поттс свой голос.

— Нет.

— Я не разбираюсь в вине, не знаю, какую вилку брать, вообще ничего такого не знаю.

— Вилка будет всего одна. Одна вилка, одна ложка и один нож. Тарелка, бокал. И это не проверка. Я вас пригласила, потому что хотела, чтобы вы пришли.

— Анджело, — сказала госпожа Карлсон, глядя на Поттса.

— Кто, мама?

— Анджело. Ты помнишь Анджело?

— Нет, мама, я не помню Анджело.

— Твой отец ненавидел Анджело. Я чуть не вышла за него.

Ингрид посмотрела на Поттса с удивлением.

— Вот это новость. Ты чуть не вышла замуж за Анджело?

— Ты бы лучше проводила его. Генри рассердится, когда вернется, — с некоторым нажимом ответила госпожа Карлсон.

— Это господин Поттс, мама. А не Анджело.

Госпожа Карлсон разволновалась.

— Пусть уйдет, я тебе говорю! Генри обещал пристрелить его!

— Хорошо, мама. Не беспокойся.

— Ой, господи. Не хочу его злить! Это ужас, когда он злой!

Ингрид подошла к матери. Взяла ее за руку и помогла встать.

— Все хорошо. Пойдем-ка в твою комнату. Там и телевизор посмотришь.

— Ты скажи Анджело, что я сожалею. Скажешь? — попросила госпожа Карлсон.

— Скажу.

— Он был добр ко мне. Скажи ему.

— Скажу, мама.

Ингрид увела мать и через минуту вернулась.

— Простите.

— Ничего, ничего. Она такая милая. Ингрид села на диван и взяла бокал.

— Милая. Она была лучшей в мире матерью.

Самой нежной женщиной. Печально видеть ее та кой. Все это несправедливо.

Поттс не знал, что сказать, и молча потягивал вино — без всякого удовольствия.

— Так что ужинать будем вдвоем. А ей я отнесу. — Она встала. — Мясо готово, можем приступать. Надеюсь, вы голодны. Я там на целую армию наготовила.

— Да, я бы поел.