Книга Пятая пробирка, страница 80 – Майкл Палмер

Мир может быть полным обмана, лжи,

несправедливости,

боли.

Но есть еще, друг мой, пустота, что ждет тебя, — Огромная, сверкающая пустота,

Мягкая, напоенная ароматом мира,

Ароматом безмятежности.

Ты уже почти там, друг мой.

Величественная пустота — вечная гавань твоей души. Возьми мою руку, друг.

Возьми мою руку и сделай шаг, только один шаг.

И ты будешь там.

Энсон почувствовал, как рука Ренни Оно ослабла. Едва заметное колыхание простыни на его груди прекратилось... На несколько минут все застыли — и сестра, и врач и па­циент. Энсон встал, нагнулся и тихо поцеловал Оно в лоб. После этого он молча вышел из палаты.

Было самое любимое время суток доктора Энсона — наступал рассвет. С того момента в Амритсаре, когда он узнал об обмане хирурга Хандури и женщины, называв­шей себя Нарендрой Нарджот, в котором участвовала Элизабет Сен-Пьер, доктор пребывал в печали и расте­рянности. Он практически не спал, полностью посвящая себя работе, ухаживая за пациентами больницы и клини­ки. Все это время он думал над тем, чем ответить на этот обман. Сейчас, после нескольких разговоров с медсест­рой Клодин, которую Элизабет вынудила уйти, Энсон был готов.

Когда он пришел в лабораторию, у дверей его поджидал верный Франсис Нгале.

—Доктор Джо, в лаборатории все готово, — сказал здо­ровяк. — Доктор Сен-Пьер недавно прибыла в больницу.

—Хорошо.

—Ренни скончался?

-Да.

—Мирно?

—Очень мирно, Франсис.

—Ну что же... Он был славным парнем.

—Нам пора заняться делом. Ты подготовил мне пульт дистанционного управления?

Нгале протянул доктору маленькую прямоугольную коробочку.

—Я все проверил, — сказал он. — Но, надеюсь, вам не придется ее использовать.

—Если понадобится, я это сделаю. Стул на месте?

-Да.

—Ты хороший друг, Франсис. И всегда был им.

Мужчины коротко обнялись, а затем доктор отправил

Нгале обратно в больницу. Через минуту он вернулся, со­провождая Элизабет. На ее лице застыло выражение недо­умения и тревоги. Энсон кивнул Сен-Пьер, показывая на стул, а сам встал рядом.

—Я так понимаю, — начала Элизабет по-английски, — что у вас имеются веские причины, иначе вы не вызвали бы меня сюда в четыре часа утра.

—Да, — ответил Энсон, — имеются. Как вы помните, перед тем как вы организовали нашу поездку в Индию для встречи с вдовой моего благодетеля, я пообещал вам, что раскрою последние секреты моих исследований по «Са­ре-9» специалистам из «Уайтстоуна».

—Совершенно верно.

Недоумение на лице Элизабет стало еще заметнее. За­чем он говорит то, о чем она и так хорошо помнит?

—Единственное, чего вы не знаете, — как иденти­фицировать один из десяти штаммов [47] дрожжей в емко­стях, которые мы используем, а также одного этапа в процессе стимуляции дрожжей для выработки лекар­ства.

—Да. И что?

—Я решил изменить нашу сделку.

—Но...

—Вы обманули меня, Элизабет. Вы построили нашу дружбу, и вы же злоупотребили ею.

Энсон был исключительно спокойным человеком, но если его сильно задеть, мог проявить характер. Сейчас он заставил себя сдержаться, помня о пульте дистанционного управления в кармане.

—Я не понимаю, о чем вы говорите, — пожала плечами Сен-Пьер.

Энсон быстро произнес несколько фраз на хинди.

—Полагаю, вы узнаете язык, хотя он один из тех, на ко­торых вы не говорите. Я достаточно свободно владею им, по-крайней мере для того, чтобы разгадать амритсарскую шараду.

— Я не понимаю! — снова сказала Элизабет.

— Все вы понимаете! После нашего возвращения, все еще надеясь нато, что ошибся и неправильно понял ваши действия, я позвонил в Нью-Йорк своему другу-журналисту. Нет никаких подтверждений того, что некий Т. Дж. Нарджот вообще существовал, и того, что в больницах Амритсара была вспышка эпидемии пнев­монии.

— Подождите! — возмутилась Сен-Пьер, явно начинав­шая паниковать.

— Больше того, — продолжал Энсон, — ранее меня вво­дили в заблуждение относительно моих странных присту­пов. Я позвонил сестре Клодин, которая находилась на дежурстве в тот день, который чуть не стал для меня пос­ледним. Сначала она пыталась защитить вас, вернее свое будущее, которому вы угрожали. Но в конце концов ее честность взяла верх. И что вы думаете я узнал? Я узнал, что моя дорогая Элизабет чуть не убила меня ради своих собственных интересов.

— Все это было сделано для вашего блага, Джозеф. Вам была необходима пересадка!

— Вы хотите сказать, что вам было необходимо сделать мне пересадку? Моя работа продвигалась недостаточно быстро для вас? Или вы боялись, что я умру раньше, чем ваши специалисты выяснят все мои секреты?

— Нет, Джозеф, это нечестно! Ведь «Уайтстоун» по­строил эту больницу, мы создали эти лаборатории!

Энсон вынул из кармана пульт дистанционного управ­ления.

— Вы знаете моего друга Франсиса, правда? — спросил он, показывая на Нгале.

— Конечно!

— Так вот, Франсис — эксперт в подрывном деле. По моей просьбе он установил во всем крыле, где располага­ется лаборатория, взрывчатку. Элизабет, у вас есть ровно пятнадцать минут, чтобы я поверил, что вы говорите прав­ду. Иначе все взлетит на воздух.

—Подождите. Нет! Вы не можете это сделать!

—Пятнадцать минут, и все превратится в пепел, вклю­чая драгоценные чаны с дрожжами и мои дневники, кото­рые лежат вон в том углу.

—Джозеф, вы не понимаете! Я не вправе рассказывать вам что-либо, я... я должна позвонить. Я должна получить разре­шение поделиться с вами информацией. Если я этого не сде­лаю, моя жизнь будет в опасности. Я... мне нужно время.

Энсон демонстративно посмотрел на часы.

—Четырнадцать минут.

Сен-Пьер огляделась, словно ища защиты.

—Мне нужно позвонить!

—Если только это не займет больше четырнадцати минут.

Сен-Пьер вскочила.

—Мне пойти с ней? — спросил Нгале.

—У нее единственный выход — сказать правду. Люди, на которых она работает, умны, очень умны. Они все пой­мут.

Через несколько минут Элизабет вернулась.