Онлайн книга «Послание»
|
Гарри заговорил тихо, словно в церкви: – Думаешь, она и вправду могла резать его? – Возможно, он это так себе представлял, – сказал я, – когда она накачивала чем-то его внутренности. – Может быть, эта женщина действительно – исчадие ада? – сказал Гарри, когда на свет извлекались легкие. – Это ужас, просочившийся сквозь поколения. Голос Линди взлетел в следующий регистр: – Мне так больно, мама. – Боль очищает нас, Уилл. Экран погас, звук пропал, тишина казалась абсолютной. Затем голос Линди вернулся: он стал старше и более циничным. – Я кое-что знаю, мама. – Что ты знаешь? – Я знаю один секрет. – Голоса на записи были стереофонически разделены: голос Эйвы шел справа, а голос Линди – слева. – Что же ты знаешь, Уилл? – Секреты, секреты… – Он дразнит ее. – Что же ты знаешь, Уилл? Шепот: – Что ты и есть плохая девочка. – Что ты сказал, Вилли? – Я знаю, что ты и есть плохая девочка, мама. – Он засмеялся, а голос его стал наливаться похотью. – Секреты, секреты. Много секретов. – Что бы там ни было дальше, – сказал Гарри, – добром это кончиться не может. – Ты… просто… заткнись… немедленно… Уилл Линди. – Ты плохая девочка, мама, ты плохая девочка, мама, я знаю твой секрет… Однозвучные приговаривания Линди переросли в безудержный высокий вопль, прорезавший воздух, словно косой, и оборвавшийся в темноту. Было слышно только жужжание магнитофона. Через минуту на экране появилось тело на поверхности черной, как уголь, морской воды. Тело Нельсона. Цвета были полностью стерты, остался только белый, черный и скрывавший контуры серый. Камера перешла на бицепс и приблизила его вплотную. – Смотри, что я могу, мама, смотри, как я сделаю это. – Голос Линди превратился в язвительный шепот. Бицепс Нельсона заменила рука Дэшампса – в том же положении, но больше и массивнее. – Я росту, мама. Смотри. Плоский живот Нельсона превратился в более мускулистый брюшной пресс Дэшампса. Бедро Нельсона стало более толстым бедром Дэшампса. – У-у-х-х, мама, – в голосе Линди звучал вызов, – а теперь посмотри-ка сюда. Плечи Нельсона раздулись, как по волшебству, увеличив объем и очертания. – Господи! – сказал Гарри. – Какие мстительные фантазии! Эйва-мама с трудом складывала вместе слова: – Не надо, Уилл. Ты пугаешь меня. Не пугай меня. – Думаю, сейчас ты испугаешься по-настоящему, мама. Смотри сюда. – В голосе Линди звучал триумф. Экран снова стал черным, а зловещие звуки зазвучали глубже и ритмичнее. Затем показалась картинка тела тяжелоатлета, принадлежавшего Барлью. Оно было огромным и рельефным: массивная грудь, окорока бицепсов… Последовал монтаж видов тела под несколькими углами. За несколько секунд сжались десятки кадров, камера увеличивала изображение, словно тело втягивало ее. – Нет. Уилл. Не надо. Я боюсь. – А теперь твоя очередь, мама. Губы крупным планом напоминали начало этой ленты. Влажный рот Линди, выплевывающий слова: – Думала ли ты когда-нибудь, что я приду за тобой, мама? Голос Эйвы прорывался через мешанину сжатых вместе гласных – неприятный, сдавленный звук. «И» явно взято из «пиииии». Короткие «о» – из «Бвстона». Длинное «о» – из «Кокомо». Названия городов обеспечили необходимые слоги и одновременно отвлекли внимание. – …аааахх-оооооаа-ууу… Не надо… пожалуйста. В кадре появилось лицо Линди, наполовину затемненное. Дикая улыбка под сияющими глазами, руки жестикулируют, обращаясь к зрителю. – …оо… ахх… оооаауухх… – Боль очищает нас, мама. – …ээээ-аа-ооо-аххх… Уилл… – Я спасу тебя, мама. – …ооооааааеее… Экран внезапно погас, звук резко оборвался. Комнату наполнил шелест перематываемой пустой ленты. – Что случилось? – спросил Гарри. – Пленка закончилась? – Нет, – медленно сказал я, в то время как мое сознание следило за следующим набором невидимых ниточек, тянувшихся из темноты. – Здесь не хватает финальной сцены. Кульминации. – Смерти матери. – Будь ты проклят, Джереми! Гореть тебе в аду… – прошептал я в темный экран, неожиданно догадавшись, почему я покинул его комнату невредимым. – Что такое, Карсон? – спросил Гарри. – Джереми не мог видеть, кто был убийцей, зато он четко видел, кто убийцей не является, – сказал я, вспоминая, как Джереми изучал полицейские рапорты и протоколы допросов, пока его сфокусированный в точку ум расшифровывал каждую деталь. Я вспомнил, как он накричал на Эйву, когда та сказала, что его вмешательство спасло человеческие жизни: «Ты видишь в этом спасение людских жизней, ведьма. А я вижу ПРЕДАТЕЛЬСТВО ДЖОЭЛА ЭДРИАНА!» Я вспомнил легкость, с которой он направил меня против невиновного Колфилда, и ту готовность, с которой я это воспринял. – Джереми прочел материалы и обнаружил или предположил, что убийца захвачен миссией мести, спровоцированной доминированием матери или чем-то в этом роде. Мой брат увидел в убийце родственную душу. Он также увидел, что Колфилд не подходит на эту роль по складу своего ума. В глазах Гарри вспыхнуло понимание. – Поэтому Джереми направил тебя к Колфилду, чтобы дать настоящему убийце время выполнить свою миссию, вставить мать в свое кино. Джереми не жег тебя, потому что… Я кивнул. – Потому что он сам не выполнил свою часть договора. Вместо этого он направил меня по ложному следу. – А Линди сейчас где-то с… мамой, – прошептал Гарри. – Завершает свои фантазии. Я с чувством стукнул кулаком по столу – жест столь же бессмысленный, как попытка остановить бурю с помощью бумажной вертушки. – Что будет делать Линди? – сказал Гарри. Мы сидели в машине без каких-либо идей, куда ехать. Я скрестил ноги и вернулся на двадцать лет назад. Опасность. Буря. Что делать? В дневное время: бежать к своему дубу в лесу и забраться в крепость. Ждать. Ночью: выскользнуть в окно и залезть в автомобиль. Я понял, что он будет делать, – эти же чувства были и во мне. – Он поедет туда, где чувствует себя в безопасности, Гарри: в его версию моего домика на дереве. Я должен был сообразить, что это могло быть. – Побежит ли он… заканчивать свое кино? |