Онлайн книга «Скинхед»
|
Сам собой вспомнился рассказ Асии о муже-профессоре, узнавшем в пятьдесят лет, что не может и никогда не мог иметь детей и что ребенок, им воспитанный, чужой. Видно, корниловская мамаша согрешила именно с брюнетом… И проявилось это лишь во втором поколении, у внука… — Ну что, будете записывать код? — донесся из трубки недовольный голос собеседника. — Код? — опомнился полковник и сообразил, что, завязнув в воспоминаниях, пропустил большой кусок словоизлияний генетика. — Давайте. — И автоматически воспроизвел на отчете «Медпункта» продиктованные четырнадцать цифр. — Только к этой базе нужен допуск Е-18, без него не войдете, — ворчливо сообщил ученый. — Спасибо, — поблагодарил Стыров. Требуемый допуск у него имелся, однако к чему он был сейчас и что за код ему продиктовали, оставалось непонятным. «Ладно, это потом, — решил полковник. — Не к спеху». * * * Выматерившись вслед спине Зорькина, исчезнувшей за дверью, Митрофанов резко свез локтем в сторону оставленный бывшим наставником пакет. Увесистая ноша, облаченная в гладкий полиэтилен, стремительно проехалась по полированной столешнице и шмякнулась на пол. Из раззявившегося бокового шва почти на середину кабинета вылетела голубая пластиковая папочка, которая, в свою очередь, исторгла несколько листков, аккуратным веером разметавшихся по полу. Чертыхаясь, Митрофанов присел на корточки, собирая разлетевшиеся бумаги. Сложил, не заботясь о последовательности, листочки с компьютерным текстом, поднял последний — изготовленную вручную странную схему с аккуратными красными квадратами, зелеными треугольниками, синими трапециями. — У внучонка небось фломастеры позаимствовал, художник, — проворчал Митрофанов, невольно вглядываясь в яркую графику. Внизу листка, как и положено на серьезных схемах, шла расшифровка условных обозначений: красный квадрат — Москва, зеленый треугольник — Питер, синяя трапеция — регионы. Все геометрические фигуры на схеме соединялись стрелками и пунктирами, на которых стояли даты. По центру схемы чернел шестигранник с лаконичной аббревиатурой ФСБ. «ФСБ? — оторопел Митрофанов. — При чем тут ФСБ?» Даже за время вынужденной бездеятельности бывший учитель навыков не потерял — это Митрофанов оценил сполна. Отчет Зорькина, больше напоминающий обвинительное заключение, пестрил ссылками на «листы дела» — тщательно подобранную информацию из разных источников. Погружаясь в картину мироздания, детально прорисованную старым следователем, Митрофанов сначала злился, потом негодовал, следом — задумался. Ощущение было таким, будто у него в руках граната с вытащенной чекой. И бросить нельзя — отбежать не успеешь, осколками посечет, и держать невмоготу — сплошные страх и безнадежность. — Олег, обедать пойдешь? — заглянул в кабинет коллега. — Уже обед? — поразился Митрофанов, не поднимая головы от стола. — Нет, работы много. Не знаешь, Сам на месте? Мне к нему срочно надо. — Сам? Ты что, не в курсе? — удивился несказанно коллега. — Он же в реанимации! Ночью скинхеды напали, чуть богу душу не отдал. — Что? — подскочил Митрофанов. — Скинхеды? — Ну ты даешь! — укоризненно качнул головой коллега. — Весь город об этом гудит! В приемной прокурора города ощущалось возбужденное любопытство. Телефоны разрывались от вопросов, секретарши, вдруг почувствовав себя самыми информированными и необходимыми людьми, по иерархии вставшими сегодня на уровень самого прокурора, вели себя высокомерно и нагло, демонстрируя непомерную усталость и озабоченность. Выудив из намакияженных головенок минимум необходимых сведений, Митрофанов вернулся к себе. То, что нет шефа, конечно, плохо. То, что его не будет довольно долго, еще хуже. Но ведь граната в его руке ждать не может! Вражда между силовиками давно уже ни для кого не была секретом. И Митрофанов, как и многие в их ведомстве, был хорошо осведомлен, что прокурор города Корнилов угоден далеко не всем. И если он, Олег Митрофанов, взорвет эту гранату, то… С одной стороны, он обязан доложить начальству. Но — кому докладывать? Корнилов в реанимации, оклемается или нет — одному Богу известно. Если оклемается, то прокуратуре во главе с начальником — честь и почет за раскрытие государственной измены. А как иначе назвать то, что нарыл Зорькин? Тогда Корнилову — очередное звание или прямая дорога в замы Генерального, а он, Олег Митрофанов, как раз и займет освободившееся кресло первого зама прокурора города. Прокурором, конечно, его не поставят, молод, да и через ступеньку не перескочишь, а вот первым замом… Нынешнему давно пора на пенсию, только штаны протирает, от любых новостей шарахается как кошка от собаки, про это давным-давно все знают, поэтому вряд ли кто Митрофанова упрекнет, что он не доложился по инстанциям. Да и можно ли докладывать такое? Нет. Лучше сразу в Москву. Типа, дело сверхсрочное (а оно таковым и является), ждать выздоровления Корнилова нельзя. Докладывать же замам посчитал нецелесообразным из соображений особой секретности информации. Кстати, пронзила мозг Митрофанова стремительная мысль, а что, если это нападение на Корнилова не случайность? Заказ? Давно ведь слухи ходят, что на место городского прокурора метит кто-то из ФСБ. Поэтому вполне может быть, что… А если Корнилова не вытащат — состояние-то, говорят, до сих пор критическое, — чем он, Митрофанов, рискует? Ничем. Наоборот. Проявил политическую дальновидность и оперативность. Не раздувая шумихи на месте, проинформировал руководство о том, что выявилось в процессе расследования. Не стал лезть на рожон, изображать из себя героя, а скромно передал все материалы, чтобы решали те, кому положено по званиям и должностям. Новому прокурору города, из каких бы он ни был, конечно, об этом сразу станет известно. Свой оценит оперативность и выучку. Чужак — информированность и осторожность. И то, и другое очень неплохо! Опираться новичку на кого-то надо? Новый первый зам — очень подходящая для такого случая кандидатура. Да и разгребать рутину после Корнилова сподручнее вдвоем. Приняв решение, Митрофанов потянулся к аппарату спецсвязи. Набрал номер и тут же бросил трубку обратно на телефон. — Татьяна, — зычно крикнул в селектор секретарше, — билет в Москву, на сегодня. — Кому билет, Олег Вячеславович? — пискнул микрофон. — Вам? Вы же завтра проводите межрайонное совещание… — Бегом в кассу! — приказал Митрофанов. — Меня утром ждут в Генеральной… Вызвали. Но об этом — ни звука! — Ой, так я совещание отменить не успею… — Ничего. Пусть задницы растрясут. Утром скажешь, что я просто заболел. * * * Голова у Вани ясна и чиста, а тело легко и невесомо. Кажется, взмахни руками — взлетишь! И ничего не болит. И мысли, приходящие в голову, выстраиваются плавно и четко, сменяют одна другую последовательно, создавая ощущение какой-то светлой праздничности. «Я выздоровел! — понимает Ваня. — Я поправился! Теперь все будет хорошо». |