Книга Ночная катастрофа, страница 26 – Нельсон Демилль

Тем временем мистер Сибен продолжал свой рассказ.

— То, что осталось от топливного бака борта восемьсот, было отправлено в лабораторию и очень внимательно изучено. — Сказав это, мистер Сибен очень внимательно посмотрел на меня и добавил: — Первое. При химическом анализе на них не было обнаружено ни малейших следов взрывчатого вещества. Вы следите за моими рассуждениями?

Я с готовностью повторил за ним:

— При химическом анализе на них не было обнаружено ни малейших следов взрывчатого вещества…

— Правильно. Второе. На обломках топливного бака не было обнаружено также характерных повреждений, какие бывают при взрыве высокоскоростного снаряда, столкнувшегося с металлической преградой, как то: вогнутых поверхностей, определенного типа разрывов и деформаций. Вы продолжаете следить за моими словами?

— На обломках топливного бака не было обнаружено также характерных…

— Третье. Не найдено никаких следов проникновения в топливный бак высокоскоростного снаряда, а именно: его входного и выходного отверстий, имеющих так называемую лепестковую форму, — что отметает теорию применения кинетической ракеты, не имеющей взрывчатой боеголовки. Вы понимаете, о чем я?

— Скажите, а где находится то, что осталось от топливного бака?

— На складе лаборатории.

— Какая в процентном отношении часть топливного бака уцелела?

Прежде чем ответить, Сидни снова внимательно на меня посмотрел.

— Примерно девяносто процентов.

— Существует ли вероятность того, мистер Сибен, что входное и выходное отверстия от кинетической ракеты находятся в тех частях бака, которые не смогли достать с океанского дна?

— Шансы на это очень невелики.

— А вот мне представляется, что они составляют никак не меньше десяти процентов.

— На практике, да и по статистике тоже, вероятность того, что находящиеся друг против друга входное и выходное отверстия, не обнаруженные в имеющихся частях топливного бака, будут найдены в утраченных, значительно меньше упомянутых вами десяти процентов.

— Пусть будет один процент. Это тем не менее оставляет вопрос открытым.

— Только не для меня. Впрочем, мы искали соответствующие входное и выходное отверстия в фюзеляже… — он кивком указал на восстановленный самолет, — но не обнаружили в обшивке ничего похожего.

— Ведь очевидно, что значительные сегменты центральной секции отсутствуют, — ответил я. — Те самые, где произошел взрыв.

— Отсутствуют — но далеко не все. Если вы потом заглянете в самолет, то увидите восстановленный интерьер. Полы, ковровое покрытие, сиденья, полки для ручной клади, потолок, кухни, туалеты — и так далее… Глядя на все это, вам и в голову не придет, что кинетическая ракета, пронзив центральную секцию фюзеляжа, прошла сквозь салон, — просто потому, что в интерьере нет никаких следов, которые бы на это указывали.

Вполне возможно — и даже скорее всего — мистер Сибен не лукавил, а говорил правду. Значит, мы имеем классический случай, когда друг другу противоречат показания надежнейшего свидетеля — капитана Спрака — и неопровержимые данные, полученные экспертами, чью сторону представляет мистер Сибен. Честно говоря, в данном случае я был склонен разделить точку зрения Сидни Сибена.

Я посмотрел на Кейт, которая, как мне показалось, целиком погрузилась в свои мысли. Совершенно очевидно, что она уже сто раз все это передумала и все же по неизвестной мне причине склонялась к теории ракетного пуска.

Я попытался вспомнить что-нибудь еще из заключений экспертизы и из того, что говорил мне капитан Спрак, сформулировал более-менее внятный вопрос и задал его мистеру Сибену.

— Что вы можете сказать насчет блоков системы кондиционирования воздуха, располагавшихся рядом с топливным баком?

— А что вас, собственно, интересует?

— К примеру, где они?

Мистер Сибен ткнул пальцем в другой угол, справа от топливного бака.

— Там. Их тоже отреставрировали.

— И сколько из них утрачено?

— Опять же около десяти процентов.

— Хочу вам заметить, мистер Сибен, что утраченные части могут представлять важную улику. Будь я сторонником теории заговора, немедленно предположил бы, что какая-то часть из упомянутых десяти процентов была все-таки поднята на поверхность, но похищена и сокрыта от следствия.

Мистер Сибен раздраженно произнес:

— Все обломки этого самолета были выловлены из воды или подняты со дна водолазами военно-морских сил, агентами ФБР, матросами тральщиков, а также местными рыбаками. Находки тщательно систематизировались, фотографировались, заносились в соответствующие каталоги и направлялись сюда для исследования. В поисковых работах принимали участие сотни мужчин и женщин, но никто, кроме нескольких помешанных на теории заговора идиотов, не высказывал завиральных идей относительно возможности похищения и сокрытия улик. Все предметы, прошедшие лабораторную экспертизу, запротоколированы и находятся на строгом учете. — Он посмотрел на меня и добавил: — Единственное, что не подверглось учету и инвентаризации, — это части самолета, которые все еще лежат на дне океана. Несмотря на то что глубина в месте катастрофы достигала ста двадцати футов, спасательную операцию можно без всяких натяжек назвать чрезвычайно успешной. То же, что утрачено, вряд ли содержит какие-либо сюрпризы.

— Тем не менее, если бы это было дело об убийстве, — сказал я, — судмедэксперт даже при таком раскладе вряд ли согласился бы изменить определение «подозрение в убийстве» на «несчастный случай».

— Это правда?

— Правда.

— Там что же вам все-таки нужно?

— Мне нужно знать, почему случившееся трактуется как инцидент, а не спланированное заранее преступление. Нехватка указывающих на уголовное преступление улик вовсе не является доказательством того, что имел место несчастный случай. У вас есть доказательства того, что это был инцидент?

— Никаких. Кроме того совершенно очевидного факта, что взрыв произошел там, где обычно и происходят такого рода случайные взрывы — в почти пустом центральном топливном баке, заполненном парами горючего. Если вам требуются аналогии, представьте, что был пожар и сгорел дом. Что это — намеренный поджог или несчастный случай? Поджоги случаются редко, инциденты такого рода — каждый день. Руководитель пожарной охраны довольно быстро делает вывод, что пожар начался в подвале, и первым делом направляется в котельную, где находятся топка, кондиционер, электрический распределительный щит и где хранится запас топлива. Заметьте, он не ищет осколков брошенной в окно бутылки с коктейлем Молотова, а рассматривает наиболее вероятную причину, основываясь прежде всего на внешнем облике сгоревшего помещения, собственном многолетнем опыте и на статистических данных, которые показывают, что самовозгорания случаются в тысячу раз чаще, чем поджоги.