Книга Запретная книга, страница 22 – Гвидо Мина ди Соспиро, Джоселин Годвин

Лео снова поместили в камеру, в которой что-то тикало. Звук отдавался от стенок гулким эхом. Лео сдерживал очередной приступ клаустрофобии.

Результаты оказались столь же непримечательны.

Поздно вечером офтальмолог принял Лео у себя в кабинете. Раскрыв перед собой на столе папку с результатами тестов, он сказал:

— Мы не выявили у вас патологий, профессор. Это прекрасно, но необходимо выяснить, что вызвало временную слепоту. Я рекомендую следующее: прежде всего постоянное наблюдение — будем проверять вас каждую неделю в течение нескольких месяцев. Это стандартная проверка зрения. Если вы будете в городе, особых неудобств она вам не причинит. Советую воздержаться от вождения — полагаю, вы не хотите оказаться за рулем, когда… вернее, если слепота неожиданно вернется. И… — Доктор замялся.

— Что-нибудь еще? — спросил Лео. Как здорово, что с глазами все в порядке! Но что произошло?

— Рекомендую, чтобы вас посмотрел мой коллега, доктор Эландер.

— Он тоже офтальмолог? Зачем? Я вам доверяю.

— Одна голова хорошо, а две лучше. Секретарь договорится о приеме. Я передам доктору Эландеру результаты тестов. Он один из лучших нейроофтальмологов в стране.

Размеренная, скучная жизнь Макферсонов длилась две недели. Потом позвонил Эммануил. Трубку взяла Орсина.

— Я буду у вас в воскресенье. Не в моих правилах приезжать в Венецию в самый разгар туристического сезона, но дело срочное. Вас с Найджелом я не потревожу, однако хочу, чтобы ты, Орсина, уделила мне час времени. Это касается нашей семьи.

Найджел с Эммануилом предпочел не встречаться и уехал в поместье.

— Дядя решит, что ты его не любишь. Зачем открыто показывать неприязнь? — упрекнула Орсина супруга.

— При чем тут любовь? Быть приятным — это искусство. Барону не мешало бы с ним познакомиться. Ладно, забудь. Я прихвачу пару бутылок божественного «Амароне» и передам привет твоей сестренке.

Орсина возражать не стала.

Она ждала приезда дяди с неспокойным сердцем. Холодная атмосфера палаццо несла в себе все детские несчастья Орсины: строгое воспитание, помешанность дяди на благородном происхождении и семейных традициях… Год, проведенный в Америке, стал глотком свежего воздуха. С тех пор Орсина использовала любой шанс пожить свободно.

Желая отвлечься от мрачных мыслей, Орсина пролистала брошюру, присланную дизайнером по интерьеру. Они с Найджелом собирались заняться перепланировкой кенсингтонской квартиры, и Орсина с головой погрузилась в мир тканей и обоев.

Неожиданно в парадную дверь позвонили. Орсина сбежала вниз по ступеням, открыла дяде, по традиции, поцеловала его в обе щеки. Эммануил оставался строг и задумчив.

В назначенный час Орсина с дядей встретились в зале.

Эммануил заговорил официальным тоном:

— Ты слышала мои лекции, дорогая Орсина, и наверняка догадываешься о моей жизненной философии.

Орсина уважительно кивнула. Ей казалось, что это будет наиболее верным ответом.

— В философии жизни много измерений, — продолжал Эммануил. — Ты, как женщина, не сможешь понять и разделить их все. Но в твоих жилах течет кровь Ривьера, и у тебя есть определенные обязательства перед семейством. Тебе двадцать восемь. Умри ты завтра, после тебя не останется ничего. Настала пора повзрослеть и взять на себя ответственность.

Высокомерие и покровительственные манеры дяди раздражали. Орсина подумала: «Сейчас он начнет настаивать, чтобы мы с Найджелом поскорее завели детей, а я попрошу его не лезть не в свое дело», — и почувствовала себя легче.

К ее удивлению, барон заговорил о другом:

— Вы с сестрой — единственные чистокровные наследницы клана Ривьера. Если бы не моя физическая немощь, я разговаривал бы не с тобой, а со своим старшим сыном.

Эммануил умолк, и Орсине показалось, будто он вот-вот разрыдается. Но дядя продолжил:

— Такова судьба. Впрочем, перейдем к делу. Я просил серьезно отнестись к работе над книгой, подаренной тебе, как настоящей Ривьера. Твоя сестра, которой ни в коем случае нельзя читать этот труд, проявила куда больший интерес, нежели ты!

От взгляда барона у Орсины по спине побежали мурашки.

— Да, — пояснил барон, — я застал Анжелу в мастерской, когда она читала мой экземпляр. Она нарушила мой запрет. Ей следовало быть умнее.

Орсину ошеломил грозный тон дяди.

— Но ты, — добавил Эммануил, — которой дозволено читать книгу, ты смеешь не жертвовать своим временем, чтобы раскрыть ее тайны!

Невиданный доселе гнев дяди напугал Орсину. Был бы здесь Найджел…

— Ты все еще не догадываешься, чем важна эта книга? — продолжил дядя, заставив себя успокоиться немалым усилием воли. — Как и любой трактат по магии, она применима на разных уровнях. Прежде всего это природная магия, благороднейшая форма которой — алхимия, наука королей. Я не жду, чтобы ты организовала алхимическую лабораторию, как поступил я в юности, но это один из возможных способов применения книги. Она дает подробные инструкции, скрытые под покровом аллегорий и символов. У алхимии есть еще одно назначение: исключительная привилегия мужчин. Тело и разум женщин устроены иначе: они не могут заниматься сексуальной алхимией, а потому о ней я говорить не стану. Наверное, тебе и слушать-то будет не очень приятно? — спросил он с легкой улыбкой.

Орсина ощутила укол страха — Эммануил никогда не упоминал своих эзотерических увлечений. Тема «сексуальной алхимии» Орсину встревожила, но менторские амбиции дяди следовало удовлетворить.

— Нет, пожалуйста, расскажите о ней, — попросила девушка.

— Милое дитя, понять абсолютно все невозможно, — сказал Эммануил, глядя в сторону, словно обращаясь к слушателям, и процитировал по памяти отрывок из «Магического мира героев»:

Тот, кто познал секрет сосуда женского тела, возжигает тайный огнь, что летит подобно стреле, покорный воле познавшего. И познавший достигает успехов, каковые прочим покажутся невозможными.

— Вот почему я не стану их тебе расписывать. Есть еще одна форма магии, — вернулся Эммануил к прежней теме, — небесная.

Но адепт, познавший небесную магию, использует незримые силы, что изливаются с небесных тел на Землю, и употребляет их для своих нужд — направляет на растения, на животных и на людей, которые в сущности своей немногим лучше зверя или растения.

— Именно эта магия поддерживала древние великие цивилизации. Не верь тому, что пишут ученые в своих абсурдных трудах. В наше время люди деградировали, нет смысла пытаться облагородить их. Только избранные семьи могут использовать магию на выгоду себе. Подумай над этим. Однако существует магия и более высшего порядка — это магия нематериального разума, — добавил Эммануил и задумчиво закрыл глаза.

Именно там герой достигает цели, возвышаясь над бренным, над временем и пространством, уничтожая в себе все человеческое. Он уподобляется Солнцу и воистину становится богоподобен. Теперь и смерть для него лишь событие, не могущее никак повлиять на истинную сущность героя.