Онлайн книга «Что мое, то мое»
|
– Полиция по-прежнему не обнаружила никаких улик… Все дружно вздохнули. Общий полный отчаяния стон пронёсся над стоянкой. Ингер Йоханне протиснулась через толпу. Она приехала в магазин за покупками. Холодильник был пуст. Она плохо спала и разнервничалась, входя в торговый зал, – детская коляска блокировала автоматическую дверь. Список покупок упал на землю и прилип к подошве проходящего мимо мужчины. – Простите, – сказала она и притянула к себе пустую тележку. Бананы точно надо купить. Хлопья для завтрака и бананы. Молоко, хлеб и что-нибудь для бутербродов. Продукты для сегодняшнего незатейливого обеда, который она съест одна, и что-нибудь повкуснее для завтрашнего, ведь завтра Исак привезёт Кристиане. Тефтели. Но сначала бананы. – Привет. Она редко краснела, однако сейчас почувствовала, что её щёки порозовели. Перед ней с бананами в руке стоял Ингвар Стюбё. Да что он всё время улыбается, подумала она. Сегодня-то у него нет поводов для веселья! – Вы так и не позвонили мне, – сказал он. – Каким образом вам удалось узнать, где я? – Я же полицейский. Мне потребовался всего час, чтобы выяснить это. У вас ведь ребёнок. Вам никогда не удастся уехать куда-нибудь, не оставив при этом массу следов. Он положил бананы в её тележку: – Вы собирались купить бананы? – Ммм. – Мне нужно поговорить с вами. – А как вы вычислили, что я здесь? – Должны же вы были поехать за покупками после поездки! Насколько мне известно, это ближайший магазин. «Ты знаешь, куда я езжу за покупками, подумала она. Ты узнал это и пробыл тут, судя по всему, довольно долго. Или тебе жутко повезло. Здесь, наверное, тысяча человек. Мы могли разминуться. Ты знаешь, куда я езжу за покупками, и ты специально искал меня тут». Она выбрала четыре апельсина из огромной кучи и положила их в пакет. Завязать его оказалось непросто. – Позвольте, я помогу вам. Ингвар Стюбё схватил пакет. У него были толстые, но ловкие пальцы. – Вот. Мне действительно очень нужно поговорить с вами. – Здесь? Она скрестила на груди руки и попыталась придать лицу саркастическое выражение. Вот только как сделать это, если щёки у неё красные, как томаты, лежащие на прилавке? – Нет. Мы могли бы… Может, вы поедете со мной в участок? Правда, это на другом конце города, так что если вы полагаете, что удобнее будет… Он пожал плечами. «Мы можем поехать ко мне домой. Господи, я вернусь домой с мужчиной! Кристине сейчас… В квартире будем только мы вдвоём. Нет. Так не пойдёт». – Мы можем поехать ко мне, – тихо сказала она. – Я живу здесь рядом. Да вы ведь знаете. – Дайте мне ваш список, так будет быстрее. И он протянул руку. – У меня нет списка, – выпалила она. – С чего вы взяли? – Вы производите такое впечатление, – сказал он, опуская руку. – Человека, отправляющегося в магазин со списком. Я был в этом уверен. – Значит, вы ошиблись, – ответила она и резко отвернулась. – У вас здесь очень уютно. Он стоял посреди комнаты. К счастью, она успела прибраться сразу после приезда. Ингер Йоханне неопределённо махнула рукой в сторону дивана. Сама она села в кресло. Только через несколько минут она заметила, что сидит на самом краешке. Осторожно, чтобы Ингвар Стюбё не заметил, она уселась поудобнее. – Значит, никаких видимых причин смерти, – медленно проговорила она. – Сара просто умерла. – Да. Маленькая царапина чуть выше уха. Такая ранка никак не может быть причиной смерти. И никаких других повреждений. Здоровый, хорошо развитый восьмилетний ребёнок. В этот раз он снова… я имею в виду убийца. Нам, конечно, неизвестно, мужчина это или женщина… – Я думаю, вы можете говорить «он». – Почему вы так считаете? Она пожала плечами: – Ну, во-первых, это проще, чем постоянно повторять «он или она». А кроме того, я уверена, что это «он». Не спрашивайте, почему. Я не могу объяснить свою точку зрения. Может быть, это всего лишь предрассудок. Мне очень сложно представить себе женщину, способную обращаться с детьми подобным образом. – А кто, по-вашему, может обращаться с детьми таким образом? – Что вы хотели сказать? – Я спросил… – Да нет, я перебила вас. Вы сказали, что и в этот раз он… – Ах, да. Он давал ребёнку транквилизатор. В моче снова обнаружен диазепам. Весьма незначительное количество. – Зачем давать ребёнку успокоительное? – Наверное, чтобы успокоить его. Может быть, ему нужно было… Может быть, он содержит их в таком месте, где они должны вести себя тихо. Он хочет, чтобы они спали. – Если цель состоит в том, чтобы усыпить их, не проще ли дать им снотворное? – Да. Но он может не иметь доступа к подобным средствам. Вероятно, у него есть только… валиум. – А у кого есть доступ к валиуму? – О Господи… – Он передёрнул плечами, пытаясь преодолеть зевоту, и резко мотнул головой. – У огромного числа людей, – ответил он и вздохнул. – Во-первых, у всех, кому это средство прописал врач. В данном случае речь идёт о тысячах, если не о десятках тысяч. Кроме того, у нас есть аптекари, врачи, медсёстры… Да кто угодно! Знаете ли вы, что больше шестидесяти процентов людей, находясь в гостях, обшаривают шкафчики в ванной комнате? Проще всего стащить две-три пилюли. Если нам когда-нибудь и удастся взять этого парня, это случится совсем не потому, что упаковка валиума послужит против него уликой. – «Если нам когда-нибудь…», – повторила Ингер Йоханне. – Звучит весьма пессимистично. Ингвар Стюбё взял в руку игрушечный автомобиль. Машинка ездила взад-вперёд по его ладони, фары слабо светились, когда колёса начинали вращаться. – Ей нравятся только красные автомобили, – сказала Ингер Йоханне. – Кристиане не интересуют куклы или поезда. Только автомобили. Красные. Пожарные машины, лондонские автобусы. Мы не знаем почему. – Что с ней не так? Он осторожно поставил игрушку на журнальный столик. Резиновая шина с одного колеса оторвалась, и маленький диск царапал стеклянную поверхность. – Мы не знаем. – Она замечательная. Очень милая. Он говорит с такой убеждённостью! Но ведь он видел её всего один раз. – И по-прежнему у вас нет никаких улик… Он же должен был зайти в тот подъезд на Уртегата или попросить кого-нибудь… Вы нашли свидетелей? – Автомобиль для перевозки грузов! |