Онлайн книга «Попаданец со шпагой»
Приближающегося барина заметил его помощник, молодой парень, в облике которого уже явно наблюдалась причастность к кузнечному ремеслу, этакий юный Шварценеггер. Оба прекратили звенеть молотками и встретили барина глубоким поклоном. – Здравствуй, Федор, здравствуй, Иван, – торопливо поприветствовал Сергей Васильевич работников. – Здравия желаем вашему высокоблагородию! – стройно прогудели в ответ своими басами кузнецы. Не тратя время на какие-либо вступления и посторонние разговоры, подполковник сразу стал вводить мужиков в суть своего заказа. И, судя по всему, эта самая суть была ими схвачена. – Ну что, сделаете? – Дык чего же не сделать, ваше высокоблагородие, – Федор, казалось бы, даже удивился вопросу, – если все материалы будут – за неделю управимся. – Все будет. Если чего нужно, скажи управляющему – доставит. Я предупрежу. А прямо сейчас что-то начать делать уже можете? – Да, вестимо, можем. Кой-какое железо имеется. Но еще потребуется… – Все! С этим к Степану. Если за две недели управитесь – награжу по-царски. – Премного благодарны! Думаю, и раньше сделаем, если котел и колеса дней через пять будут. Подполковник со сдержанной гордостью посмотрел на меня, и мы, не перемолвившись ни словом, направились обратно к усадьбе. – Вот удивительное дело, – завел по дороге разговор Соков, – ведь Александр Васильевич на переходах, чтобы увеличить скорость маршей, отсылал кашеваров на лошадях вперед… С той же самой целью… А до такой простой вещи, как кухня на колесах, не додумался. Да уж. Батюшка Александр Васильевич был велик! Обо всем думал и заботился. Таких генералов в России было… ну, приблизительно один экземпляр, если не считать погибшего молодым Вейсмана. Даже турки уважали Топал-пашу… А вот поляки – не очень. Мягко говоря… Поляки… Я ведь мальчишкой хотел быть именно поляком – очарование Янека и Гуслика из «Четырех танкистов и собаки»… Да еще и капитан Клосс… А пан Володыевский… А песня из «Ярославны – королевы Франции»: Гордые флаги плещутся на ветру, Вольная Висла шлет свой привет Днепру, Чашу подымем, выпьем ее до дна! Братья славяне, все мы – семья одна! А вот нифигашеньки! Любовь, как выяснилось, совершенно невзаимная. Не любят поляки русских. Люто не любят. Я раньше думал, что все это на уровне правительств – неа! Учился у меня один такой, Мариуш, сын кого-то из польского консульства. Прекрасный парень: умный, добросовестный, интеллигентный. Зашла как-то речь… Я, как дурак, вещаю: – Это ведь правительства могут враждовать, не может один народ не любить или презирать другой. Ведь русских в Польше, например, врагами не считали. Правда, Мариуш? – Нет, – отвечает мне парень, – не любят в Польше русских. И никогда не любили. Честно, блин! И правда. Как выяснилось. Хотя пока на этот счет думать рано – есть дела поактуальнее. Я еще здесь никто и звать меня никак, чтобы о геополитике беспокоиться. – Сергей Васильевич! – Да-да? – Я хотел бы научиться хоть в какой-то степени передвигаться верхом. Это возможно? – А вы что, не умеете? – на лице моего хозяина отразилась смесь недоумения и легкого презрения. – Увы, там, где я родился и жил, лошади практически не используются. Только запряженными в повозки. – Господи! Вы продолжаете меня удивлять. – Чем удивлять? – В Америке нет кавалерии? – В Америке пока вообще нет войн. Разве что отбитие набегов индейцев на наши поселения. Что происходит крайне редко. Мне за два с лишним десятка лет жизни там об этом приходилось только слышать. – Так что, в Америке вообще нет армии? – Глаза Сокова были готовы вылезти из орбит. – Армия, конечно, есть, но она воюет с англичанами на восточном побережье континента, а у нас, на западном, она просто не нужна. С кем ей воевать? А то, что творилось на востоке, меня никогда особо не волновало. Я не ощущал себя американцем. Мои родители с младых ногтей внушали, что я русский. За что им особое спасибо. – То, что вы русский, я уже давно почувствовал. – Подполковник смотрел на меня благожелательно. – Наверное, поэтому и поверил вам. А что, пехотинцев у вас там тоже нет? Вот же вцепился, старый вояка! Придется слегка ему подыграть… – Разумеется, есть! – поспешил я утвердить Сокова в его надеждах. – Все другие войска во всех войнах нужны только для обеспечения действия именно пехоты! Разве что флот нужен для охраны торговли своего государства. Но и он в основном необходим для того, чтобы обеспечить свой или не допустить вражеский десанты или то же самое по отношению к их снабжению. Артиллерия расчищает путь своим пехотинцам и уничтожает вражеских. Кавалерия ведет разведку для своей инфантерии, прикрывает ее, преследует и добивает врага, который опять же в основном пехотинец. А для кого пионеры наводят переправы и строят укрепления? Все рода войск существуют для пехоты. Именно она берет города. И на это не способен никто, кроме нее. Уверен: последний солдат последней армии мира будет именно пехотинцем. Воины в будущем могут даже летать на воздушных кораблях, плавать под водой, перемещаться между планетами… Не знаю, чего еще более фантастического придумать… Но уверен: последнюю вражескую столицу возьмет обычный мушкетер. Не важно, как он будет называться, не важно, что за ружье будет в его руках, но знаю точно: он будет из тех, кто просто идет по земле, а не скачет на лошади, летит на боевой птице или плывет на самом что ни на есть совершенном корабле. И хочется верить, что звать его будут Иван. Или Петр. В общем, это будет русский солдат. Вы согласны с этим? – Совершенно. А насчет вашей просьбы по поводу верховой езды не вижу препятствий. Егорка – отменный берейтор, обучит достаточно быстро. Кстати, как насчет вашего поединка? Не передумали? – Ни в коем случае. Сойтись с достойным противником всегда интересно. А учебная сабля для него имеется? – Найдется. А если боевая? – лукаво прищурился подполковник. – Все равно попробовал бы. Хотя, по-моему, глупо рисковать жизнью ради забавы. – Согласен. И никогда бы такого не допустил. Прошедший через смерть умеет ценить жизнь. А я на своем веку смертей насмотрелся… …Егорке было лет сорок, но это был ловкий и подтянутый казак с практически юношеской фигурой. Уральский казак, которого мой гостеприимный хозяин привез в имение после окончания службы. Каким образом они познакомились и что до такой степени связывало этих двух вояк, я не знал, но чувствовалось, что Егор Пантелеевич испытывает к подполковнику поистине собачью преданность. Исключительно в хорошем смысле: не рабская покорность – это для казаков совершенно противоестественно, а именно преданность, опека, что ли… |