Книга Бей в точку, страница 13 – Джош Бейзел

— Меня прооперирует доктор Френдли. Он говорит, что у меня есть шанс.

— Какой еще, блин, доктор Френдли?

— Знаменитый хирург!

— Он оперирует в Манхэттенской католической больнице?

— Во всех городских больницах. Ему помогают его ученики.

Мой пейджер подает голос. Я нажимаю на кнопку запрета.

— Вместе мы с ним прорвемся, — говорит Скилланте.

Я даю ему оплеуху. Почти символическую.

— Заткнись, — говорю. — Сам загибаешься и хочешь прихватить меня с собой? Давай отбой своему дружку-приятелю.

— Нет, — тихо отвечает он.

И тут же получает оплеуху посильнее.

— Послушай, кретин, — говорю я. — Твои шансы выжить и так близки к нулю. Не вынуждай меня раньше времени отправить тебя на тот свет.

— Ты этого не сделаешь.

— Почему? Разве это что-нибудь изменит?

Он хотел что-то сказать, но только заморгал. Снова открыл рот. И вдруг заплакал. Спрятав лицо, он свернулся в позе зародыша, насколько это ему позволяли все эти провода.

— Я не хочу умирать, Медвежья Лапа, — произнес он сквозь слезы.

— Твоего согласия никто не спрашивает, так что можешь заткнуться.

— Доктор Френдли говорит, что есть шанс.

— Он имел в виду, что есть шанс прокатиться с ветерком на «Шэдоу Форде». [27] — Опять мой пейджер подает голос, и я опять вырубаю звук. — Твои «шансы» — это пятьдесят процентов на то, чтобы выжить после операции, и десять на то, чтобы протянуть еще пять лет. Но, скорее всего, ты загнешься еще до наступления лета.

Скилланте по-обезьяньи вцепился в мою руку:

— Медвежья Лапа, ты мне поможешь?

— Попробую. Дай отбой своему приятелю.

— Мне только пережить операцию.

— Я же сказал: попробую. Дай отбой.

— Если я живым выйду отсюда, слова никому не скажу, обещаю. Могила. А жить вечно я не собираюсь.

— Эй! Что за разговорчики? — раздался голос за моей спиной.

В палату вошли двое. Врач-ординатор — долговязый, усталый на вид, в операционной одежде, и второй — жирный кот пятидесяти пяти лет. Я их видел в первый раз. Жирный, пышущий здоровьем кот демонстрировал тот еще зачес: длинная прядь, несколько раз уложенная вокруг плеши. Но интересно было не это.

Куда интереснее был его короткий, до бедер, лабораторный халат в заплатах с названиями лекарств, что-то такое в стиле NASCAR. [28] Кожаных заплатах. И каждая, прошу заметить, имела непосредственное отношение к соответствующей части тела. Зозоксазокс — поверх сердца, ректилий — в области сигмовидной прямой кишки и так далее. А над промежностью, разрезанной надвое полами халата, красовался небезызвестный логотип пропулсатила, средства для восстановления эрекции.

— Потрясный, — говорю, — халат.

Кот взглянул на меня, пытаясь определить, нет ли в моих словах издевки, но я и сам не понимал, а уж он тем более. Поэтому он ограничился вопросом:

— Вы из медперсонала?

— Да.

— Я доктор Френдли.

Вот те на. Если бы этот тип был автомехаником, я бы не доверил ему свою машину.

— Этого пациента я забираю на предоперационное обследование, — заявил он. — Проверьте его на готовность.

— Он готов, — отвечаю. — Про НПР даже слышать не хочет.

Доктор Френдли опустил руку мне на плечо. А маникюрчик-то что надо.

— Конечно не хочет. И не стоит лизать мне задницу. Не отбивайте хлеб у моих подчиненных.

Я молча на него глянул.

— Если вы мне понадобитесь, я вас вызову по пейджеру, — сказал он.

Я мысленно искал предлог, чтобы остаться, и не находил. Во-первых, когда доктор Френдли повернулся ко мне спиной, меня отвлекла заплата в области почек, рекламировавшая маринир; а во-вторых, мне мешал сосредоточиться резкий запах, исходивший от его врача-ординатора.

Наконец сообразив, я обернулся и увидел воспаленные глаза и синяки под ними.

— Хирург-призрак?

— Ага, — ответил он. — Спасибо, что дали мне поспать.

Запашок был тот еще.

— Постарайся не окочуриться до моего возвращения, — бросил я на ходу Скилланте и вышел из палаты.

Я покидаю Анадейлское крыло под пронзительный вой в моем левом ухе.

Я пытаюсь представить, какой совет дал бы мне профессор Мармозет, [29] «Мудрейший из Мудрых».

У меня почти срывается с губ: Профессор Мармозет!!! Что же мне делать, блин???

Я мысленно вижу, как он качает головой. Чтоб я знал, Ишмаэлъ. [30]

Ёпт. Я достаю свой мобильный, произношу вслух «Мармозет» и нажимаю на кнопку быстрого набора.

Проходящая мимо медсестра говорит:

— Здесь нельзя пользоваться сотовыми телефонами.

— Само собой, — соглашаюсь я.

В трубке неожиданно хриплый и такой сексуальный женский голос произносит:

— Привет. Я «Файрфокс», автоматическая служба секретарей-телефонисток. Кто вам нужен?

Этакий зов влагалища.

— Мармозет.

— Профессор Мармозет не берет трубку. Поискать его?

— Да, — говорю я этой шалаве.

— Пожалуйста, назовите свое имя.

— Ишмаэль.

— Минуточку, — отвечает «Файрфокс». — Не хотите ли послушать музыку, пока ожидаете у телефона?

— Засунь ее себе знаешь куда, — говорю ей.

Но моя шутка пропала даром. В трубке уже звучит песня Стинга.

— Я не смогла его найти, — через какое-то время снова прорезается «Файрфокс». — Оставите сообщение?

— Да. — Обидно до слез, что приходится вести беседу с этим чудовищем.

— Пожалуйста. Можете начинать свое сообщение.