Книга Горгулья, страница 62 – Эндрю Дэвидсон

Итак, Якичи внимательно присматривался к завсегдатаям-покупателям. Здесь были ремесленники, землевладельцы, рыбаки и крестьяне, солдаты и самураи. Еще бы, с улыбкой думал он, в подходящих претендентах недостатка не будет! Ведь Сэй красавица, искусница, здоровая, приятная в общении и преданная девушка. Она станет отличной женой и хорошей матерью, и это всем понятно, а значит, подходящий брак устроится легко.

Дочь такое предложение Якичи повергло в изумление.

— Я знаю, так принято! — плакала она. — Но никогда не думала, что ты попросишь от меня такого! Я выйду замуж по любви, и только по любви!

Сила дочернего упрямства удивила Якичи — раньше она никогда не шла наперекор его желаниям. Брак призван упрочить общесемейное положение, считал старик; нельзя рисковать из-за любви. Однако Сэй уперлась, и Якичи, обожавший дочь, уступил. Но все равно беспокоился, потому что сердце дочери было свободно.

Впрочем, как частенько бывает, Сэй вскоре повстречала молодого человека и весьма сильно влюбилась. Поначалу Якичи был недоволен: Сэй выбрала Хейсаку, простого деревенского парня без денег и перспектив. Однако сердце у юноши было доброе и чистое. Так, может…

Якичи вспомнил собственную жену-покойницу. Пускай у них-то брак и вышел по расчету, но семья была счастлива, а Сэй родилась в любви. Под влиянием воспоминаний о собственной удаче Якичи решил, что для дочери большего и желать нельзя. И благословил Сэй и Хейсаку.

Примерно в это время одна из самых вдохновенных работ Сэй — стеклянный цветок — была преподнесена в подарок даймё, крупнейшему местному феодалу, одним из его слуг. Даймё все презирали и боялись за жестокий нрав. Не желая тратить время на стеклянные цветы, он сердито спросил, к чему эта ерунда.

Слуга, всегда искавший особой благодарности, пояснил:

— Я подумал, вам захочется узнать, мой господин, что этот стеклянный цветок создала прекраснейшая девушка нашей страны. — Даймё навострил уши, и слуга поспешно добавил: — И она не замужем!

Видишь ли, слуга не так давно подслушал, что даймё хочется иметь детей, однако он согласен был лишь на самых красивых и умелых женщин.

Даймё быстро разработал план действий. Он разослал весть, что хочет заказать огромную стеклянную статую и что прослышал о Сэй и ее отце как о самых искусных стеклодувах во всей Японии. В сообщении говорилось, что он вызывает их к себе по этой самой причине.

Стеклянная статуя требовалась даймё не больше, чем лестница на Луну. Его интересовали земли и дворцы, стада ирис. И красивые женщины. Да, женщины особенно… Но Сэй с Якичи ничего о том не знали и сильно обрадовались. Они воображали, что теперь появится много заказов от знати, — одним словом, исполнятся их мечты. Итак, отец и дочь погрузили свои работы на маленькую тележку и отправились во дворец.

Их провели в главный зал, где уже сидел даймё. При виде Сэй у него глаза на лоб полезли. Он не спускал с девушки взгляда, а Сэй казалось, будто пауки ползают по ее телу. Она сразу поняла, что человек это плохой, а он всё крутил в толстых пальцах стеклянный цветок ее работы. Чувства тут ни при чем, уговаривала себя Сэй, нужно постараться произвести самое благоприятное впечатление.

Сэй и Якичи продемонстрировали свои лучшие работы и подробнейшим образом все описали. Сэй показывала хрустальных журавлей и полупрозрачную рыбу-фугу из пузырчатого стекла. Доставала подцвеченные пиалы для саке и тяжелые кубки. Демонстрировала тарелки, и игрушечных лошадок, и «музыку ветра», которая издавала чистейшие звуки от самого легкого ветерка. Когда отец и дочь закончили, перед даймё светилась радуга из стекла.

Даймё впечатлился, да… но не искусством, а художницей. Никогда в жизни он не видел столь соблазнительной девушки. Отец и дочь глубоко поклонились, а он хлопнул в ладоши и объявил:

— Я принял решение!

Сэй и Якичи задержали дыхание (что вовсе не свойственно стеклодувам).

Они с надеждой ждали продолжения, но услышали отнюдь не то, что хотели. Поглаживая пальцами стеклянный цветок, даймё заявил:

— Сэй достойна стать моей женой и носить моих детей. Ей следует порадоваться собственной удаче!

Сэй понимала, что человек этот очень могущественный и что непросто будет воспротивиться его воле, тем не менее, сдержаться не могла.

— Но я люблю другого!

Якичи тут же бросился извиняться за допущенную дочерью неловкость. Впрочем, и он был вынужден подтвердить ее слова. Даймё побагровел, стеклянный цветок тонко хрустнул в его кулаке. Кто посмеет соперничать с могущественным феодалом? Он потребовал назвать имя «другого».

Сэй подала голос:

— Он простой юноша с фермы, но я люблю его всем сердцем…

— Как его зовут? — настаивал даймё.

Сэй побоялась ответить — ведь Хейсаку поймают и убьют. Она с минуту смотрела в пол, а потом подняла голову и встретилась глазами с даймё.

— Имя обычного деревенского парня не должно иметь значения для знатного господина.

Даймё поразился девичьей смелости и рассмеялся — слишком громко, слишком желчно.

— Деревенский парень? Ты смеешь предпочесть мне деревенщину? И смеешь скрывать его имя?

Даймё посмотрел на свой кулак и обнаружил кровоточащий порез от цветочного стекла. Вид крови его успокоил, напомнил, кто он такой.

— Ты не выйдешь замуж за своего простолюдина! — твердо заявил он. — И будешь благодарить меня за то, что я спас тебя от такой жизни. Ты выйдешь за меня!

Сэй возразила с неменьшей твердостью:

— Я за вас не пойду! Я стану женой деревенского парня или вообще ничьей.

Даймё отреагировал жестоко и быстро:

— Очень хорошо. Женитесь! Ты выйдешь замуж за деревенщину, а я казню твоего отца. А выйдешь за меня — отец останется жив.

Сэй онемела: разве могла она представить, что окажется в таком положении?

Да и столь жестокого человека вообразить себе она не могла.

А даймё продолжил:

— Через неделю ты вернешься в этот зал и скажешь одно лишь слово. «Да» будет означать, что ты выйдешь замуж за меня, и твой отец останется жив. «Нет» — что ты мне отказываешь, и отец твой умрет. Единственное слово. Подумай как следует, Сэй.

И с этими словами даймё стряхнул ей под ноги стеклянные осколки и вышел вон.

Отца и дочь пока отпустили — пусть подумают над ответом. Прятаться им было негде; просто собраться и уехать нельзя — их везде найдут. Якичи уговаривал Сэй ответить отказом. Ведь он уж стар, ему осталось жить всего несколько лет, а у нее вся жизнь впереди. Отец готов был умереть, чтобы избавить дочь от пожизненного несчастия.

Но Сэй ничего не желала слушать. Она отказалась принимать губительное для отца решение.

Но и сама понимала, какой несчастной и напрасной станет жизнь с жестоким даймё.