Онлайн книга «Патология»
Он явно выглядел усталым. Потом Петра заметила еще одну несообразность: со стола исчезла обрамленная фотография Шулкопфа и его третьей жены, сделанная во время их отпуска. Место, где стояла фотография, пусто. Домашние проблемы? — Прошу прощения, сэр, — сказала Петра. Еще один взмах руки. — Не вздумайте повторить что-нибудь подобное, если не хотите неприятных последствий. Ваши полномочия ограничены. — Мои полномочия? Шулкопф самодовольно улыбнулся. — Кстати, как дела у вашего подопечного? — Он занимается научной работой. — И что это значит? — Он работает над докторской диссертацией, и наши трудности его не занимают. Шулкопф прищурился. — Значит, в этом отношении у вас проблем нет? — Нет, сэр. А в чем дело? — Мне не нужны ваши вопросы, Коннор. — Поняла, сэр. — Вы не выпускаете из виду Альберта Эйнштейна? — Я не знала, что мне положено… — У вас задание, Коннор, — быть нянькой. Поняли? И не вздумайте это задание провалить. — Шулкопф поерзал в кресле. — Итак, чего вы добились, обратившись к масс-медиа? — Нам поступают звонки… — Избавьте меня от болтовни. — Пока ничего, сэр, но звонки все же… К изумлению Петры, Шулкопф кивнул и сказал: — Кто его знает, возможно, что-то из вашей хреновины и выйдет. Если нет, то вы облажались. К четырем часам вечера она получила тридцать пять сообщений. Все чепуха. В половине пятого позвонила Патриция Гласс из «Таймс». Она сказала: — Вы, очевидно, больше в нас не нуждаетесь. — Нам необходима любая помощь, — сказала Петра. — Вам тогда следовало подождать, — отрезала Гласс. — У меня была статья, готовая к печати. Редактор увидел ее вчера вечером и зарубил. Мы, мол, не публикуем старые истории. «А сама-то ты считаешь актуальными свои статьи?» — подумала Петра. Вслух же сказала: — Ошибаетесь, Патриция, она не старая. Ведь дело пока не раскрыто. — Все, о чем уже говорят, — устарело. В следующий раз дайте мне знать, а уж потом обращайтесь к ним. Не тратьте попусту мое время. — Прошу прощения, если поставила вас в такую ситуацию, но… — Поставили, — прервала ее Гласс. Щелчок, и трубка легла на рычаги. К половине шестого позвонили еще двадцать человек. У пятерых, похоже, имелись проблемы с психикой; три звонка были от явных психов; остальные — от благонамеренных горожан, которым нечего было сказать. Ну вот, заварила кашу, а взамен не получила ничего. На какую-то минуту Петра почувствовала себя плохо, потом подумала: «Чему удивляться — ведь мы живем в мире, где идиоты-фанатики подрывают сами себя». И все же успокоить себя подобными рассуждениями ей было трудно. Она уже собиралась домой, когда вдруг зазвонил телефон, и голос Эрика произнес: — Я на аэродроме Кеннеди. Самолет до Лос-Анджелеса вылетает в восемь вечера. Если все пройдет по расписанию, то к одиннадцати часам я буду на месте. — Надолго назад? — спросила Петра. — Или по пути в другое место? — Других планов у меня нет. — Что случилось с Марокко и Тунисом? — Отменили. — Ты нормально себя чувствуешь? — Да. — В состоянии путешествовать? С твоей ногой? — Я подумывал оставить ногу здесь, а потом решил прихватить с собой. — Не смешно, — сказала она. Потом поняла, что смешно. Впервые он попытался с ней пошутить, а она не отреагировала. О господи… — Я за тобой заеду. Какая авиакомпания? Эрик молчал. — Ты что же, хочешь, чтобы я кружила по аэропорту? — спросила она. — Американская. Она положила трубку, чувствуя, как колотится сердце. Занесла в файл то, что требовалось, выключила компьютер, собрала вещи и вышла из комнаты детективов. Надо подготовиться, а уж потом отправляться в международный аэропорт Лос-Анджелеса. Легкий ужин в спокойном месте — в монгольском ресторанчике на Ла Бреа. Семья, которая владела им, встречала ее как особу королевской крови. Затем полежать в ванне, напустить в воду ароматической пены, подаренной одним из братьев. Она ею еще не пользовалась. Затем тщательный макияж, возможно, даже тушь. Ресницы она обычно не красила, потому что каждый раз тушь попадала в глаза. Немного румян… ее скулы до сих пор хороши. Она считала, что это была ее лучшая черта. В первые годы брака Ник постоянно восторгался ее скулами. Тогда он еще что-то замечал. Эрик никогда о них не высказывался, да и о прочих ее физических достоинствах. Никогда не говорил комплименты, только в минуты интимной близости. Тогда пылкие слова вырывались с его уст, словно птички из клетки. После, тяжело дыша и отдавшись желанию, они вновь погружались в молчание… Она тоже никогда не говорила ему комплиментов. Заметит ли он ее скромные усилия? Неважно, зато она почувствует разницу. Тушь и румяна… надо переодеться во что-то женственное и — была не была — сексуальное? После такого дня, как сегодня, может ли она быть сексуальной? Что ж, увидим. Она спустилась по лестнице к черному ходу и на площадке почти столкнулась с Айзеком. Он только что отворил дверь и пошел наверх. На машине Айзек не ездил. Почему же он вошел в дом со стоянки? Возможно, потому, что тут она его сажала в машину, когда они куда-нибудь ехали. Он оправился от удивления и сказал: — Привет! Держался он прямо, расправив плечи. Улыбался ей с… какой-то бравадой? — Привет, — ответила она. — Я надеялся вас застать, — сказал он. — Вчера вы работали допоздна. Вчера? Они же договорились о встрече. Она совсем забыла. — Прошу прощения. Возникли некоторые обстоятельства. — Что-то, связанное с «Парадизо»? — Да, — солгала она. Он ждал разъяснения. Когда его не последовало, провел кейсом по своей ноге. Маленький мальчик. Разочарованный. Куда подевалась его бравада? — И сейчас мне надо уехать, — сказала она. — Ну конечно, — сказал он. — А когда же у вас найдется для меня время? Приличнее всего было бы вернуться с ним наверх. Но она слишком устала. — У меня есть одна знакомая, библиотекарь в университете, она проверяет исторические ссылки. |