Книга Запретная любовь, страница 51 – Олег Шелонин, Виктор Баженов

Судя по всему, уже ознакомленная с судебной процедурой Нола, выполнявшая на этом процессе функции секретаря, только этого и ждала.

— В зал судебных заседаний приглашается сторона обвинения! — торжественно провозгласила она, проявляясь в воздухе.

Двери распахнулись, и в зал вошли Гиви с Зекой Громовым. Гиви тащил на плече увесистую киянку, академик объемистый мешок.

— Это еще что такое? — выпучил глаза судья.

Зека поспешил плюхнуться на отведенную для прокуроров скамью, а бортмеханик плюхнул в руки капитана киянку.

— Судейский молоток, — пояснил гном.

— Ничего себе молоточек, — взвесил в руке киянку капитан. — Ты что, свинец внутрь залил?

— Не, метрил. Он тяжелый, он поможет. И заначка неплохая. В случае чего, хрен кто найдет.

— Мне судейский молоток нужен был, а не кувалда!

— Вай! Капитан! А если подсудимая буянить начнет? Раз! И успокоишь.

— Да этой киянкой упокоишь, а не успокоишь. Ничего доверить нельзя. Садись на свое место. Зека, что у тебя в мешке?

— Вещдоки.

— Ладно, тогда сиди.

— В зал судебных заседаний приглашается сторона защиты, — провозгласила Нола.

В зал чуть ли не строевым шагом, с самым зверским выражением лица плечом к плечу вошли Алиса с Лилиан. Они, так же, как и Блад, были облачены в черные адвокатские мантии, а на их роскошных волосах красовались элегантные черные шапочки. Зека Громов завистливо вздохнул, глядя на них.

— Нам тоже надо было себе такие мантии заказать, — громогласно шепнул он на ухо гному.

— У тебя столько рук, что на все рукавов не хватит, — отмахнулся бортмеханик.

Девушки сели на соседнюю скамейку и начали сверлить глазами Блада. «Уставились, как на врага народа! — возмутился капитан. — Ну я вам покажу!».

— Введите обвиняемую! — приказал Блад.

— Заявляю протест по поводу нарушения протокола судебного заседания! — тут же подскочила Лилиан, выхватывая из складок мантии блокнот и делая в нем пометку. — После прокуроров и адвокатов в зал должны приглашаться присяжные заседатели, потом зрители, затем пострадавшие и только в самую последнюю очередь обвиняемая.

— В целях безопасности всех вышеперечисленных, — с ядовитой улыбкой сказал Блад, — я вынужден слегка подкорректировать данную процедуру. Введите обвиняемую!

В зал в сопровождении дроидов вошла Стесси со свертком в руках. Она была в легком розовом платьице, в котором выглядела трогательным подростком-несмышленышем. Это впечатление усиливал огромный бант того же колера, венчавший копну каштановых волос. С видом великомученицы, идущей на эшафот, Стесси просеменила в клетку, прижимая к груди сверток, и дроиды закрыли за ней решетчатую дверь.

— Почему у подсудимой в руках посторонние предметы? — нахмурился Блад. — Что это такое?

Стесси молча развернула сверток, продемонстрировав судье полосатую арестантскую робу.

— Правильно! — обрадовался Гиви. — Пусть привыкает. Засудим на хрен!

— Э, братан, поимей совесть, — толкнул его в бок академик. — Девчонка молоденькая, неопытная еще. Гляди, робу с собой взяла. Сразу видно, первый раз чалиться будет. Слышь, дочка, робу тебе и на зоне выдадут, не сомневайся. Я вот тут тебе в дорогу самое необходимое собрал. — Зека подошел к решетке, верхней парой рук раздвинул стальные прутья и протиснул внутрь мешок. — Сухарики, кружка для чифирка, фуфаечка, бельишко сменное, носочки шерстяные…

— Зека, твою мать! — рявкнул Блад. — Сядь на место!

— В мешочке дно двойное, — заторопился Зека, отступая от решетки, — я туда пять пачек чая положил.

— А я о камере уже позаботился, — обрадовал подсудимую Гиви. — Отличную каюту подобрал. Дроиды там в дверь уже решетку вставляют и переговорное устройство оборудуют. Будешь с Джимом через стекло по телефону общаться.

— А если сильно соскучишься, — крикнул уже с места Зека Громов, — то я в лямку мешочка напильник и отмычки вшил.

— Академик, ты же прокурор! — схватился за голову Блад. — Какие отмычки, какой напильник?

— Так говорю ж, девочка неопытная. А я знаю, что хорошему сидельцу надо.

— Тихо! — Судья грохнул молотком по столу, и столешница разлетелась вдребезги, не выдержав натиска нашпигованного метрилом судейского молотка.

В зал заседаний тут же ворвались дроиды, убрали обломки и поставили перед офигевшим судьей новый стол.

— Я видела, из чего прокурор молоток мастерил, и заказала сразу пятьдесят столов, — пояснила Нола.

— Постараюсь за эти рамки не выходить, — пробормотал Блад, поднимая с пола шпагу и кладя ее на стол. — Ладно. Кто там у нас следующий?

— А можно я? — в зал заседания сунул голову подслушивавший под дверью Джим.

— Садись, — кивнул на кресло для единственного зрителя Пит.

Юнга поспешил занять свое место, увидел Стесси за решеткой, судорожно вздохнул.

— Опять нарушение протокола, — сделала еще одну отметку в старомодном блокноте Лилиан.

— А чего ты там строчишь? — насторожился Блад.

— Фиксирую все нарушения. Если в ходе заседания их наберется достаточное количество, то по законам эпсанского судопроизводства буду иметь право выразить вотум недоверия судье и занять его место.

— Так его, Лилька, так! — обрадовалась Алиса.

— Адвокатам слово не давали! — Блад поднял молоток, покосился на столешницу и осторожно положил киянку обратно на стол. Затем в упор посмотрел на Лилиан и чисто из вредности изрек: — Потерпевших в сту… тьфу! Введите потерпевших!

И в зал заседания суда начали стекаться потерпевшие. Но как! У всех присутствующих при этой сцене глаза на лоб полезли. Пираты Стесси, кряхтя и охая, костыляли к самой большой скамейке в этом зале, предназначенной специально для них, — кто с оттопыренной на подпорке загипсованной рукой, кто с забинтованной головой, а одного вообще везли на каталке с капельницей. Возглавлял это траурное шествие Грев на костылях, поджимая под седалище загипсованную ногу.

— Да вы охренели! — взвился Блад. — Вы что мне тут устроили? Нола, сколько длится процесс регенерации в нашем медсанблоке?

— От десяти минут до трех часов в зависимости от тяжести повреждений, — отрапортовала гнома.

— Тогда в чем дело?

— Извольте сами посмотреть.

Нола высветила голограмму, на которой уже полностью выздоровевшие наемники, отталкивая медицинских роботов, обматывали друг друга бинтами.

— Так у вас лазарет просматривается? Мы же там голые лежали, это неэтично! — возмутился Грев.

— Я протестую! — подпрыгнула Алиса. — Это давление на суд!

— Протест принимается, — кивнул Блад. — Так, убогие, рассаживайтесь, ваш номер не прошел, — обрадовал он пострадавших, поигрывая молотком. — На жалость надавить не получилось.