Книга Озеро смерти, страница 74 – Мэг Гардинер

От волнения я то сжимала, то разжимала руки. Джесси стоило заранее поговорить с матерью. Позаботившись, чтобы та была трезвой.

— Никто не знает, что я здесь. Правда. Пожалуйста, Эван.

Табита была до предела вымотана. Темные глаза блестели, но в них я видела лишь лихорадочный блеск игрока, поставившего на рулетку свое последнее достояние.

— У тебя две минуты, — сказала я.

— «Оставшиеся» — прибежище лжи. Теперь я это знаю. Какая я была дура! И все, что случилось… Мне так стыдно! Честное слово.

Дверь за мной отворилась. На пороге, держа руку на замке, замер Люк.

— Мама?

— Привет, сладкая горошинка.

Мое сердце сжалось. Казалось, сейчас я должна увидеть сценку с мамой-шалуньей, приправленную сахарной улыбкой и ласковыми словами. К моему изумлению, Табита повела себя довольно сдержанно.

— Как ты, мой хороший?

— Нормально, — пожав плечами, ответил мальчик. Выйдя на крыльцо, он спросил: — А как ты?

— Не так чтобы очень.

Пауза затягивалась. Вероятно, Табита сильно страдала, но меня это совершенно не волновало. Я обняла Люка, положив руку на его плечо. Совершенно спокойно, без эмоций мальчик взглянул на мать.

— У нас в доме живут хорьки, — сообщил он.

— Правда? Как странно. Обычно ты держал мышей или опоссума.

— Их зовут Пип и Оливер. Но тетя Эван не позволяет их трогать.

Табита смутилась, не зная, что сказать.

— Она права. Животные могут быть заразными.

Люк ухватился за полу моей куртки:

— Я с тобой не пойду. Я останусь с тетей Эви.

Лицо Табиты побледнело как мел, даже ее прежде чувственные губы. Выражение, увидеть которое мне хотелось последние девять месяцев: стыд. Сцепив руки мертвой хваткой, она смотрела себе под ноги и беспомощно моргала. Я замерла, ни вздохом не выдавая облегчения.

Через минуту Табита справилась с собой.

— Все случившееся при нашей встрече… Когда я хотела забрать тебя с собой… — Она нервно сглотнула и, присев на корточки, посмотрела прямо в глаза сыну: — Все это ошибка. Я была не права. Прости.

Люк еще крепче прижался ко мне. Он ничего не ответил.

— Больше я так не сделаю.

Табита вопросительно посмотрела на меня. «Что теперь?» — застыл в ее глазах немой вопрос. Я молча стояла рядом с Люком.

— Брайан невиновен, — вдруг произнесла Табита. — Я могу доказать.

Пришлось разрешить ей войти.

— Рассказывай.

— Брайана сделали козлом отпущения. Пастора Пита убил кто-то еще, и предводители церкви это знают.

— Кто?

Табита заглянула в кухню:

— Можно поесть? Я очень голодная.

— У тебя дома полно консервов.

— Туда нельзя. За моим домом следят. Я ничего не ела со вчерашнего дня.

Табита на самом деле отощала и заметно побледнела. Под кожей отчетливо выступали ключицы. Я проводила ее на кухню.

Увидев клетку, она остановилась:

— О-о… Это те самые…

— Хорьки. Вопросов не задавай.

Получив тарелку с остатками позднего обеда, Табита набросилась на пищу. Затем переключилась на бутерброды и молоко. Держась на противоположном углу стола, Люк с осторожным любопытством следил за матерью.

Отправляя в рот куски, беглянка заметно дрожала.

— Наш рацион стал совсем скудным, особенно после смерти пастора Пита. Пищу брали из неприкосновенных запасов на всякий случай, чтобы ничем не отравиться. Правительство могло специально отравить воду и что-либо еще. Так говорила Шенил. Ничто не должно нарушить нашу боеготовность.

Тарелка опустела. Послюнив палец, Табита тщательно собрала все крошки.

— Скоро начнется война? — спросил Люк.

— Нет, — ответила я.

Мальчик посмотрел мне в глаза:

— Мой папа в тюрьме. Что же будут делать его авианосец и его эскадрилья?

Дотянувшись через стол, я взяла руку ребенка:

— Войны не будет. Люди часто про это говорят, но они сильно преувеличивают.

Щеки Табиты немного порозовели, и она предложила:

— Люк, можно, я включу тебе видео, а потом мы с тетей Эван поговорим?

— Ладно.

Проводив мать в комнату, мальчик показал место, где стоял видеомагнитофон. Оба — и мать, и ребенок — выглядели болезненно скованными. Нажав на пуск, Табита вернулась к кухонному столу.

— Как ты докажешь невиновность Брайана?

— Мне Пэкстон рассказал. — Она запустила руку в свои локоны. — Объяснить придется с самого начала. Готова?

— Не собираюсь тебя останавливать.

Глубоко вздохнув, она склонилась над поверхностью стола, словно для доверительной беседы:

— Шенил с трудом меня переваривала. Потому что она ненавидела Брайана. Ненавидела истерически, абсолютно. А я была его женой. — На лице Табиты мелькнула улыбка. — Конечно, вначале, когда я только вступила в церковь, она вела себя иначе. Шенил грела мысль, что я бросила Брайана. — Склонив голову набок, Табита спросила: — Ты ведь слышала, что она из Чайна-Лейк и знала Брайана еще со школы?

— Знаю.

— Она сообщила это сразу, в день, когда вместе с Шилох постучалась в мою дверь. «Ты ведь Делани?» — спросила она, сказав, что училась с моим мужем в одной школе. А когда узнала, что мы собираемся развестись, заявила: Брайан всегда был ничтожеством и она отлично меня понимает.

— Как это — постучалась в твою дверь?

— Они обходили всех соседей подряд. Евангелизация.

Какие соседи? Объяснение прозвучало по меньшей мере странно. Снова возникло ощущение, будто Шенил дирижировала событиями. Казалось, она постоянно кружила над моей семьей, как гриф-стервятник.

— Теперь, когда Брайана арестовали, ненависть Шенил обрушилась на меня, — продолжала Табита.

Враждебное отношение к Брайану оказалось лишь частью проблемы.

— Могла ли она ревновать из-за внимания, которое оказывал тебе пастор Пит?

Покраснев, Табита опустила глаза.

— Табита, у тебя с пастором Питом что-то было?

— Нет. — Она твердо посмотрела мне в глаза. — Совершенно ничего. Как ты могла подумать? Он был моим пастором.

Табита испытывала ко мне физическую неприязнь. Могла ли она в данной ситуации забыть о своих чувствах? Я так не думала. Табита или солгала, или смутилась от мысли, что я уловила их взаимную симпатию. И если между ними случилась близость, а Вайоминг страдал от бешенства — значит, теперь в опасности была сама Табита.