Книга Мыс Иерихон, страница 25 – Мэг Гардинер

— Нет. Этот парень на инвалидной коляске. Это не Блэкберн.

— Черта с два!

Гейнс удерживал его. Шон внимательно посмотрел на Джесси. Он все еще не верил в происходящее. Потом поднял руки и отступил.

Гейнс наклонился:

— Бог мой, сынок, извини. Позволь мне помочь тебе.

— Не нужно.

Нога Джесси все еще была прижата дверцей. Он пытался освободить ее. Я подошла к нему.

— Со мной все в порядке. — Он посмотрел на Шона: — Все в ад норовишь попасть?

Шон тер ногу.

— Ты сломал мне коленку.

— Если бы я это сделал, ты сейчас валялся бы на земле и визжал как недорезанная свинья. — Джесси освободил ногу и сел. — Это только вывих. Так что тебе еще повезло.

— Мне больно. Я подам в суд.

— Подавай. Мне нравится ловить рыбку в мутной воде.

— Ты смеешься надо мной? — Он вытер лоб тыльной стороной руки. — Знаешь что? Да иди ты к чертям собачьим!

Сказав это, он захромал прочь.

— Эй, вернись!

Он направился к дому, продолжая тереть лоб.

— Он сидел там, в твоей машине. Что я мог еще подумать?

— И это все? Это все, что ты можешь сказать?

— Моя лучшая подружка мертва, а теперь еще и коленка болит. Так-то вот.

Рубашка у него промокла под мышками. Он облизал верхнюю губу и остановился.

— Не заводись. Если Пи-Джей и не убивал Бритт, значит, это сделал кто-то из его дружков. Передай ему, что он у меня на крючке. Как только я его увижу, то разорву на мелкие кусочки.

И он ушел.

У машины на бордюре сидели Джесси и Тед Гейнс. Спортивная рубашка Джесси была вся в грязи.

— С тобой все в порядке?

Он кивнул.

Гейнс тер себе лоб.

— Ты даже не представляешь, как я сожалею о случившемся. Но Шон воспринял смерть подружки очень болезненно. — Он съежился. — Мы все это так восприняли. О Боже! — У него затряслись плечи. — О Боже, девочка моя.

Закрыв глаза ладонями, он встал и пошел в дом.

Когда он закрыл за собой дверь, вокруг нас остались только мерцающий свет, мокрая дорога и пустой вечер. В спину нам дул холодный ветер.

— Черт бы побрал весь этот дурацкий день! — выругался Джесси.

Он скользнул по бордюру и приподнял свое тело, садясь на раму. По лицу Джесси было видно, что он испытывает сильную боль.

— Ты уверен, что с тобой все в порядке?

Ухватившись за ручку над дверью, он приподнялся и сел на свое место.

— Когда-нибудь посадка в эту машину будет стоить мне моих плеч. Большой высокий внедорожник. Забираться в него — все равно что заниматься скалолазанием.

Удар прямо между глаз.

— О Боже!

Он захлопнул дверцу.

На обратном пути он сидел, откинувшись на спинку сиденья, и смотрел в окно. Разговаривать ему не хотелось. Его опять одолевали невеселые мысли. У моего дома он сразу же направился к своей машине, которая стояла на улице.

— Мне поехать с тобой? — спросила я.

— Твои родные здесь, так что оставайся.

Забор был обвит темнеющим в сумерках плющом. Джесси остановился у своего «мустанга». В свете уходящего дня он выглядел старше своих двадцати восьми лет. Я отвела локон волос на его голове за ухо.

— Я знаю, — сказал он, — что веду себя подобно болезненному ребенку. Извини меня за грубые слова там, рядом с «Эксплорером».

— Никаких проблем. Извини, что я не дала тебе сломать колено этому идиоту.

— Да, это дало бы повод придумать хороший заголовок: «Потливого Шона согнули в три погибели».

— Я и не думала, что ты узнал его.

— Не каждый день меня избивает отвергнутый герой реалити-шоу. — Он нагнулся, чтобы посмотреть мне в лицо. — Ты, наверное, знаешь, что членом жюри, который назвал Шона «потливым», был Рикки Джимсон, ведь так?

— Да, верно. И теперь я вспомнила, где видела его раньше. В машине Джимсонов со всеми ведущими у «Санчес-Маркс». Они курили опиум с Синсой.

Некоторое время Джесси стоял задумавшись.

— Меня только что топтал ревнивый любовник. Дело становится с каждым разом все хуже.

Я протянула руку, а когда он взял ее, я приподняла юбку и села на его колени. Он обнял меня. Мои ноги болтались где-то позади.

— Хотелось бы сейчас иметь жезл, которым можно было бы размахивать.

— Ничего не поделаешь. Ты играешь только теми картами, которые тебе сданы. — Он часто задышал. — Впрочем, иногда мне кажется, что обыкновенная сдача тоже может быть хорошей.

Он никогда не признавался в том, что наезд на него и бегство преступника сломали ему жизнь. Он перенес свой недуг и продолжал жить полноценной жизнью. Он выжил. И хотя его ноги больше не двигались так, как положено, можно использовать либо инвалидную коляску, либо костыли и делать то, что можешь делать. Так что катастрофа не всегда казалась слишком серьезным ударом. Однако в случаях, подобных этому, сила воли срабатывала не всегда. Хоть плачь.

Но я не плакала. Я смеялась.

— Ну, парень, ты сама страстность.

— Правда?

— Джесси Мэтью Блэкберн, лихой парень, умница, чемпион страны, мастер перекрестных допросов. Когда тебе хотелось по-настоящему быть обыкновенным человеком?

Джесси все еще хранил мрачное выражение лица, но я лишила его этой возможности, и он закатил глаза.

— Не обращай внимания на мою хандру. Может быть, один раз в году. Вот и все, что я прошу.

— Возможно, на твой день рождения.

Дальний свет фар захватил нас врасплох. Это подъехал серебристый «форд» Марка Дюпри. Мы почувствовали себя как подростки, нарушившие комендантский час. Я спрыгнула с колен Джесси и одернула юбку, а Джесси убрал закрывавшие ему глаза волосы.

Марк поставил машину и выключил фары. Брайан вышел из машины и прошел, посвистывая, мимо нас с непроницаемым лицом. За ним последовал Марк.

— Офицер, клянусь, что она выглядела восемнадцатилетней, — сообщил ему Джесси.

Марк засмеялся и вошел в калитку. Джесси достал ключи от своего автомобиля. Представление закончилось.

Когда я вошла в дом, Брайан занимался поиском еды в холодильнике. Он вынул кусок сыра, понюхал его и начал обрезать голубые участки.

— Все в порядке? — спросил он.

— Это рокфор. Голубой цвет — его особое качество.

Мне не хотелось ничего рассказывать о случившемся и еще меньше о своей личной жизни.