Книга Крестное знамение, страница 73 – Крис Кузнецки

— Вы знаете, что вы спасли их жизни? — прогремел чей-то голос в коридоре. — Ja, ja, это так.

Пейн изумленно уставился на старика, тяжело тащившегося по направлению к нему. Его звали Франц, и он был самым близким Альстеру человеком из всех его сотрудников.

— О чем вы? — спросил его Пейн.

— Вы ведь американец? Ja, вы спасли этих лошадей.

— Я? Черт, каким образом?

Улыбка озарила морщинистое лицо Франца.

— Не вы лично! Но другие люди из Америки. Ja, ja! Они рисковали своей жизнью, чтобы спасти их.

Пейн не понимал, о чем говорит старик, и попросил его объяснить.

— В сорок пятом году Вену сильно бомбили союзники. Полковник Подхайский, начальник кавалерийской школы, очень боялся за своих лошадей. И не только из-за бомбардировок, но и из-за множества голодных беженцев, метавшихся по городу в поисках еды. — Улыбка исчезла с лица старика. — Так как в Вене лошадей оставлять было опасно, полковник переправил их за много миль к северу. И там он встретил одного своего старого друга, который пообещал ему помочь защитить животных. И знаете, что это был за человек?

Пейн никогда не слышал о Подхайском и потому, естественно не мог ничего знать и о его друзьях.

— Сдаюсь. И кто же?

— Американский генерал Джордж Смит Паттон.

— В самом деле? Откуда же он знал Паттона?

Франц удовлетворенно ухмыльнулся:

— Представьте себе, они познакомились на Олимпийских играх двенадцатого года. Ja, ja, именно так! На Стокгольмских играх оба участвовали в соревнованиях по пятиборью.

— Паттон принимал участие в Олимпийских играх? Не знал.

— Это как раз ерунда. Подождите-ка, что я вам еще расскажу. Чтобы убедить Паттона в том, что лошади заслуживают особого внимания и их нужно во что бы то ни стало спасти, полковник устроил представление с ними прямо на поле боя. Вы можете вообразить подобное зрелище? Лошади танцуют, а вокруг идет страшная война! — Франц рассмеялся так громко, что у Пейна даже в ушах зазвенело. — Генерал был до такой степени потрясен выступлением, что взял лошадей под особую опеку американской армии до самого момента освобождения Вены.

Пейн улыбнулся, глядя на фотографию.

— Наверное, мои родители были правы. Они волшебные.

— Гм… О чем вы?

— Ничего, — отмахнулся Пейн, немного смутившись. — А можно мне на несколько минут позаимствовать фотографию? Там наверху сидит один мой дружок, который постоянно стремится произвести на меня впечатление своей эрудицией. Впрочем, я сомневаюсь, что ему известна эта история. Петр не рассердится, если я возьму снимок с собой наверх?

— Петр! — воскликнул вдруг Франц. — Как хорошо, что вы назвали его имя! Я совсем забыл сказать, что он послал меня за вами. Он хочет, чтобы вы немедленно поднялись наверх.

Предвкушая новые открытия, Пейн поблагодарил Франца за новости и поспешил наверх, держа фотографию в руках. Войдя в зал, он сразу понял, что его историям придется подождать.

Цвет лица Бойда сделался значительно бледнее обычного, из-за чего темные мешки у него под глазами стали напоминать синяки бывалого боксера. Мария, сидевшая слева от него, закрыла лицо руками. А Альстер, у которого, по мнению Пейна, на физиономии как будто навеки застыла улыбка, теперь был мрачен и, по-видимому, сурово хмурился. Точнее описать его выражение было невозможно из-за клочковатой растительности, именовавшейся бородой. На Джонса Пейн обратил внимание в самую последнюю очередь, так как тот сидел в дальнем углу, однако, именно взглянув на него, Пейн все понял.

По какой-то пока еще неясной причине их миссия столкнулась с весьма сложными непредвиденными препятствиями.

Так как именно Альстер послал за Пейном, он решил начать с него.

— Франц сказал, что вы хотели меня видеть. Надеюсь, не случилось ничего страшного?

— В метафорическом смысле слова мы столкнулись с айсбергом. — Он ткнул пальцем в свиток, лежащий на столе. — Это один из документов в коллекции моего деда. Он был послан Тиберию раненым центурионом сразу же после войны в Британии. Если посмотрите внимательно, то увидите, где солдат держал его, так как на папирусе остались пятна крови.

Пейн заметил пятна, однако кровь двухтысячелетней давности его мало интересовала.

— И что в нем говорится?

— Он извиняется за послание, каковое является немыслимым нарушением законов поведения центуриона, затем сообщает Тиберию, что враждебное силурийское племя атаковало его подразделение во время ночного сна, перебив сотни римлян.

— Это так важно?

— Само по себе нет, но вот следующая часть. Видите ли, солдат упоминает о том, что одной из первых жертв нападения стал военачальник по имени Пакций. Его закололи кинжалом во сне.

— Да, плоховато дело.

— Плоховато? — прорычал Бойд из противоположного угла помещения. — Чудовищно! Если Пакций был убит, он не мог организовать заговор против Христа. Ведь так?

— Думаю, что не мог, хотя не понимаю, почему его неучастие в заговоре против Христа так ужасно. Напротив, вы ведь фактически «оправдали» Христа. И как христианин, я полагаю, вы должны быть счастливы. И вы тоже, Мария.

Она вздрогнула, услышав свое имя, удивленная тем, что Пейн захотел узнать ее мнение.

— Мне очень жаль, но вы ошибаетесь. Нам удалось лишь прояснить вопрос с исчезновением Пакция. Мы наконец поняли, почему он так и не был прославлен в римских анналах. Пакций умер позорной смертью. Его закололи во время сна.

— По-моему, подобная информация должна положить конец всем спекуляциям относительно миссии Христа.

Мария отрицательно покачала головой.

— Теперь, когда стало ясно, что Пакций вне подозрений, мы не знаем, к кому другому мог обратиться Тиберий.

— Почему он вообще должен был к кому-то обращаться? Почему вы так уверены, что он довел свой план, направленный против Христа, до конца?

— Потому что об этом свидетельствуют росписи и рельефы катакомб, — ответила Мария. — Вспомните рельеф с изображением распятия. Фигура на замковом камне смеется над Христом, практически высмеивает его смерть. С какой стати было устанавливать подобную скульптуру в подземелье, сооруженном Тиберием, если заговор провалился? Рельефы исторически точны — значит, они явно были созданы после распятия Христа. Только таким образом можно объяснить точность всех деталей.

Пейн наконец-то понял, в чем дело.

— А, ясно… Видите ли, я совершенно иначе интерпретировал то, что увидел на вашем видео. Вы говорите, Тиберий был в таком восторге от совершенного, что решил восславить своего «сообщника» в каменном изваянии и приказал высечь его скульптурный портрет в награду за хорошо выполненную работу.

— Абсолютно верно. Только теперь мы не знаем, кто помог Тиберию и как он убедил народ в том, что Иисус — ожидаемый евреями мессия. Судя по тексту свитка, Тиберий хотел устроить нечто грандиозное, о чем люди говорили бы потом на протяжении многих лет. Но мы не знаем что.