Онлайн книга «Последний Завет»
|
– Паршивая легавая, – уточнил Джон. – Браво, Брэд, – бросила Линда. – Ты привел к нам агента ФБР как раз, когда мы вовсю смолим. Надо было бы подождать, когда дело дойдет до крэка и шприцов. Кейт встала, прервав выступления музыкантов. – Можете не бояться и не прятать свою говенную зелень. Продолжайте расширять сосуды и стимулировать сердцебиение всякой дурью и гашишем. От того, что я повидала здесь, меня тошнит. Сиди, Брэд, сиди, дальше я поеду одна. И она ушла, провожаемая взглядами пришибленных музыкантов. 33
Брэд нагнал ее около хостела. Она доставала свой рюкзак из багажника «ниссана». – Кейт, ну чего так отваливаешь? – А как я, по-твоему, должна отваливать? Он пригладил волосы, которые сейчас не были перевязаны лентой. – Со мною вместе. – Сейчас я намерена пойти спать. За углом тут молодежный хостел. А завтра утром я уеду автобусом. Привет. Он схватил ее за руку и мгновенно почувствовал, как напрягся ее бицепс. Профессиональный рефлекс. Годы, проведенные в ФБР, приучили Кейт реагировать на малейшую агрессию. Брэд ослабил хватку и вложил ей в руку ключи от «ниссана». – Держи, – сказал он. – Ты остаешься в Ванкувере? – Ну, если у тебя больше нет необходимости во мне… – Но у меня и не было необходимости… то есть нет, я хочу сказать не это… Слушай, я падаю с ног, спать хочу… – Ну, тогда приятных сновидений… а я уж закончу ночь у друзей. Если завтра ты изменишь решение, я тут, рядышком. Кейт вошла в гостиницу, которая в это время года отнюдь не была забита. Она сбросила одежду, которую не снимала два дня с лишком, приняла горячий душ и скользнула под шершавые простыни на жесткую, как доска, кровать. Спала она так крепко, что никаких снов не запомнила, за исключением последнего, эротического. По коже у нее бежали мурашки от дивных ласк кого-то неведомого. Тактильные ощущения, одновременно резкие и ласковые, влажные и теплые, жесткие и пронизывающие, предавали ее тело во власть бессознательного, угадавшего, чего ей недостает. Когда она проснулась утром в воскресенье, слух предупредил ее, что в номере кто-то есть. Она резко села в постели и ощутила запах, мгновенно разогнавший ее настороженность. Запах кофе и гренок. Она различила на стуле, повернутом спинкой к ней, чей-то силуэт. – Брэд? – Кейт? – Как давно ты тут? – Не знаю. Я не смотрел на часы. Не мог оторвать глаз от тебя спящей. Не знаю, что тебе снилось, но ты спала сном младенца, но в очень соблазнительной позе. Мне приходилось сдерживать себя. Ты любишь яичницу-болтунью? – Что?.. Да. Он раскрыл пластиковые жалюзи каштанового цвета. В комнату ворвалось солнце, осветив обои цвета мочи, смущенное лицо Кейт, скорчившейся на кровати, подушку, которую она прижала к груди, и поднос с обильным завтраком у нее в ногах. – Как ты сюда вошел? – Хозяин этой ночлежки – наш фан. В номер я вошел в качестве горничной. – Спасибо за сюрприз. – Я подготовил тебе еще парочку. – Приятных? – Я покажу тебе Тихий океан. Отвезу на другой конец острова. После этого верну тебе свободу. А пока что завтракай. За последние дни ты не так чтоб много ела. Он встал и подал ей ее фланелевую рубашку, которую она тут же надела. Внезапно Кейт подумала, а был ли ее сон действительно сном. Брэд осторожно поставил ей на колени поднос и поцеловал в лоб. Прикрываясь кружкой с черным кофе, она смотрела на лицо Брэда, черты которого, слегка скрытые спутанными длинными волосами, свидетельствовали, что поспать ему удалось гораздо меньше, чем ей. – Ты не сказал мне, что за третий сюрприз. – Узнаешь, когда мы приедем туда, куда я тебя повезу. Если бы Кейт спросили, какая улыбка была в этот момент у Брэда – ангельская или дьявольская, она не сумела бы ответить. 34
На пароме они переправились в Нанаумо. Потом пересекли весь остров Ванкувер. Озера, горы, леса. Какая синева и зелень! Пейзаж в подарочной бумаге, перевязанный серой лентой асфальта, точно небесный дар жизни на природе, нирваны путешественника, кайфа странника, возвращения к истокам. А в салоне «ниссана» Брюс Спрингстин хрипел старый шлягер, который на редкость соответствовал всему тому, что окружало их. «Down to the river, my baby and I…» [10] Сидя на месте пассажира, Кейт грызла себя за то, что сманила Брэда участвовать в своей безумной гонке, забыв про его траур. Она извинилась за свое вчерашнее ребяческое поведение. – Я глупо вела себя. И к тому же устроила сцену ревности, когда ты встретился с музыкантами из своей группы, которых не видел несколько месяцев. – А чего ты так взъярилась? Из-за гашиша? – Да нет… плевала я на него… – Тебе не нравятся поп-постбитниковские компании? – У меня было ощущение, что я тут не ко времени и не к месту. И к тому же ты не пытался защитить меня от своих друзей… – Как я успел заметить, ты сама прекрасно защищаешь себя. – Да нет, дело не в этом. Дело в нас с тобой… Я-то думала, что мы вместе… – Ну да. – Нет. Татьяны не стало всего неделю назад… Брэд мягко прошел зигзагообразный поворот и на прямом участке прикурил сигарету, которую держал во рту, после чего бросил Кейт: – Ты и впрямь ничего не поняла. – Чего не поняла? – Про меня… про себя… про Татьяну… В отличие от большинства людей, которые сперва говорят, а потом думают, он разделял свою речь периодами молчания, во время которых мысль оформлялась, и он мог ее высказать. Точно так же он писал песни. Кейт, повернувшись к нему, внимательно всматривалась в его лицо, обрамленное светлыми волосами и серыми завитками табачного дыма. – И что я должна была понять? – Черт, не люблю я говорить о себе. – Сожалею, но я не являюсь тонким психологом. Я прослушала курс лекций по психологии в ФБР, но там делали упор на преступное поведение. – По сути, я не конформист и вообще держусь в стороне от общества. Как и Татьяна. Я был влюблен в нее… – Ну, это-то я прекрасно поняла. – Мы оба были маргиналами, это укрепляло нашу связь… Я люблю любовь. Из всего, что существует. Она самая революционная, самая антисоциальная, самая личная. Никакое правительство, никакая система не может властвовать над ней. |