Онлайн книга «Вторая смена»
|
Дальше уже было неинтересно – голос Коллеги стал тихим, отрывистым. Нехорошо человеку. Судя по звукам – очень нехорошо. Но спазмы вскоре прекратились. А вот вода в туалетном бачке так и не полилась. Эх, неаккуратно. Некультурно это – за собой не убирать. С виду такой приличный мужчина. То есть – женщина. То есть… Вон как у зеркала брови хмурит и язык отражению показывает. Вон с каким недоумением разглядывает выпавшую из кармана куртки губную помаду в черно-золотистом футляре. А уж с каким видом на эту помаду пялится заглянувшая в дамский туалет уборщица – вообще словами не передать. Точнее не на помаду, а на ее алый след, украшающий губы молодого человека. * * * – Кур-р-рва! – Что ты сказал? Рыжая морда тычется в окошко веб-камеры, дергает носом, демонстрирует треугольнички зубов. И перья топорщит так, что они, кажется, сейчас сквозь монитор пробьются, ко мне в комнату. – Клаксошка, как не стыдно! Дуся, прости, у него тут… весна! – На экране мелькает Ленкина рука. Я сразу отворачиваюсь: не могу привыкнуть к тому, что у моей подруги на запястьях эти браслеты трепыхаются. Красивые такие, золотые. И с камушками. По виду – ювелирка, по сути дела – наручники. Ограничивают ведьмовство, не дают работать. Я бы, наверное, с такими удавилась бы. А Ленка носит. Притерпелась уже. И я тоже стараюсь их не замечать. Ну если бы Ленка вдруг инвалидом стала или у нее шрамы были, я бы так же сперва дергалась, а потом бы их в упор не видела. Но тоже не сразу. – Клаксончик, ну брысь, пожалуйста! – Ленка прихватывает крылатика за шкирку. – Так-то лучше! – Взмахиваю незажженной сигаретой. – Я на чем остановилась? Между нами расстояние в шестьсот километров, а разницы никакой. Опять ее кот не дает поговорить спокойно. – На вкладках! То есть это… на закладках… – Ленка путается в терминологии, как двоечница на уроке. – Жека, погоди секундочку буквально! Клаксон!!! Слышен звук треснувшей материи, оскорбленный мяв и Ленкин несчастный голос. Ох, мне бы ее проблемы. Меня-то крылатым котом не проймешь! Меня даже таежным ко́том не прикончишь, наверное. – Ленок, он там метит, что ли, я не пойму? От такого откровенного вопроса моя благовоспитанная подружка всячески смущается и полыхает ушами: – Ну нервничает. Ему уже полгода, взрослый мальчик, крылаточку хочет! – Бедолага… Я искренне сочувствую рыже-полосатому Клаксону. – …страшно выпускать. Все-таки маленький еще. А мирские тут вообще ворон отстреливают. – Ленка хмурит удачно выросшие брови. – Только не говори, что у вас в общаге крылатых кошек нет?! Ну поговори с кем-нибудь, родословную покажи… В кошачьих свадьбах я не специалист, но покойная Дорка своего крылатика-производителя на моих глазах два раза женила. К тому же в проблемах любви все равны – и ведьмы, и крылатки, и мирские! – Спасибо! Гунька вернется, пусть он Клаксончика спросит, какую кошку он хо… кто ему нравится. Я тогда к хозяевам схожу, договорюсь. – Правильно, сперва надо с родителями знакомиться. Кошавка должна быть из приличной семьи! – ржу я. – Конечно, там же котята будут, – кивает на полном серьезе Ленка. – Дети – это важно. Даже кошачьи. – Я отворачиваюсь, чтобы не фыркнуть. – А сама ты как? – После майских первую практику сдам, к сессии готовиться буду, – вздыхает Ленка. – Так что с этими закладками у тебя, ты не дорассказала? – Ищу, квартиру шмонаю. Столько всякой ерунды выгребла, с ума сойти. Я отодвигаюсь в сторону, даю Ленке возможность полюбоваться царящей на моей постели барахолкой. Поверх добропорядочного клетчатого пледа в одну кучу свалены плюшевые игрушки всех пород и калибров, невнятные вазочки и статуэтки. А еще старые щипцы для завивки, которые я одолжила у Таньки Грозы примерно в шестьдесят восьмом году. Плюс книжки с подарочными надписями – начиная с самиздатовского кирпича «Камасутры» и заканчивая так и не открытыми «Секретами средиземноморской кухни». В упор не помню, где я такой хренью разжилась. – Это вторая партия, я первую Фоньке уже сбагрила. В сумке клетчатой, с ними челночники раньше ездили. Темка узрел, решил, что я обиделась и вещи пакую. – Ну и что Фоня сказал? – Да ни шиша хорошего. Смотрел-смотрел, все обстукал. Звонил мне вчера – совсем дохлый, как после мирского Нового года. – Нашел что-нибудь? – Зинкин крем от морщин ему не понравился. – Ой! Не верю, чтобы Зизи… – Да не в том смысле. Фоня уяснить не мог, что такая баночка малюсенькая может триста баксов стоить. Темчик вот верит, привык уже ко мне. – А квадратный корень как? – интересуется Ленка спустя маленькую паузу – такую, чтобы позавидовать и поржать. – Цветет и пахнет. Нет на нем ничего. – Ну и хорошо, – кивает Ленка. – Не люблю, когда живое в чем-то виновато. А остальное, то, что ты у Марфы из дома брала, оно тоже нормальное? – Ну… – Я наконец озвучиваю то, из-за чего я решила выдернуть Ленку по скайпу. – Я все, что у меня в моей комнате было, уже посмотрела. А к Аньке без спросу… – Но ведь для дела нужно, – говорит Ленка. – Это форс-мажор, Дусенька. – Это трындец. Я прикладываю к веб-камере листок бумаги – ярко-розовый, с дырчатым краем. Почерк там корявенький, неустоявшийся. Но буквы можно разобрать. «Я тебя неновижу и хочу что бы ты умерла праклятая ведьма!!!!» Четыре восклицательных знака свидетельствуют о серьезности намерений. Ошибки – о том, что это послание ученица второго класса сочиняла в сильнейшем душевном раздрае. – Жуть какая! – виновато улыбается Ленка. – В письменном столе нашла. Там тетрадки, ручки. А на них – вот эта прелесть. – Может, она это раньше написала? Ты сама всякую макулатуру хранишь по сорок лет. – По семьдесят. Все равно неприятно, понимаешь? Тем более я ей высказать не могу, я без спросу рылась. Мы с ней сейчас не цапаемся почти. Один раз только поругались, когда она мне соврала, и все… Правда, Анька школу прогуляла на днях. В смысле, лицей этот свой. Но я бы на ее месте тоже так. Весна вокруг. Какая там учеба? – Ну я же вот занимаюсь, – оправдывается Ленка. Я душу в себе едкое: «Сравнила? Ты взрослая баба, тебе сто тридцать лет. У тебя этих весен было!» – Дусь, а покажи еще раз ту записочку Анину? Ленуська смотрит на кривые строки, молча шевелит губами, потом выдает: – Вот чую, тут что-то неправильное… – Конечно, неправильное. За что меня ненавидеть-то? – Да я не об этом. Как-то она выглядит странно, эта бумажка. |